Манси — немногочисленная народность, проживающая в России в Ханты-Мансийском Автономном Округе. Является «братьями» мадьяров и хантов. У манси даже есть свой, мансийский, язык, но большая часть народа в настоящее время разговаривает на русском.
Население манси составляет около 11 тысяч. При этом выявлено, что несколько сотен человек поселилось в Свердловской области. В Пермском крае тоже можно встретить единичных представителей.
Слово «манси» на мансийском языке означает «человек». Так же это слово происходит от названия местности «сагвинские манси». Поскольку именно там жили первые мансийцы.

Немного о мансийском языке

Данный язык принадлежит обско-угорской группе. Мансийская письменность возникла в 1931 году, с опорой на латынь. Слияние же с русским языком произошло немного позже — в 1937 году. Мансийский литературный язык берет за свою основу сосьвинский диалект.

Историческая справка

На развитие этноса сильно повлияло взаимодействие с другими этническими группами. А именно с угорскими племенами, коренными племенами Прикамья, Приуралья и Южного Зауралья. Во втором тысячелетии до н. э. все эти народности переселились из Северного Казахстана и Западной Сибири.
Особенностью этноса является то, что культура народа манси включает в себя культуру рыболовов и охотников вместе с культурой кочевников и скотоводов. Эти культуры соседствуют между собой и в настоящее время.
Сначала манси заселяли Урал, но постепенно были вытеснены в Зауралье. С 11 века манси начали поддерживать общение с русскими, в основном с жителями Новгорода. После слияние русских с Сибирью народность все больше стала вытесняться на Север. В 18 веке мансийцы официально признали христианство своей верой.

Мансийская культура

Православие мансийцы приняли формально, на самом же деле шаманизм никуда не ушел из их жизни. Культура народа манси продолжает включать в себя культ духов-покровителей, а также медвежьи праздники.
Традиции народов манси разделены на две группы — Пор и Мось. Интересен и тот факт, что манси разрешалось вступать в брак только с людьми, принадлежавшими к другой группе. Например, мужчина Мось мог выбрать себе в жены только женщину Пор. Пор произошли от выходцев с Урала. Сказки народа манси гласят, что предком народа Пор был медведь. О народе Мось же говорится, что их породила женщина, способная превращаться в бабочку, гуся и зайчиху. Мось являются потомками угорских племен. Все указывает на то, что мансийцы были неплохими войнами и регулярно участвовали в боевых действиях. Как и на Руси, у них имелись богатыри, дружинники и воеводы.
В искусстве ведущим элементом был орнамент. В него, как правило, были вписаны ромбы, рога оленя, зигзаги. А также часто встречались рисунки с изображениями животных. В основном медведя или орла.

Традиции и быт мансийцев

Традиции народа манси включали в себя ловлю рыбы, разведение оленей, выращивание скота, охоту за дикими животными, земледелие.
Женская одежда манси состояла из шуб, платьев и халатов. Мансийские женщины любили надевать на себя помногу украшений одновременно. Мужчины предпочитали носить широкие рубахи со штанами, а также часто выбирали вещи с капюшонами.
Питались мансийцы преимущественно рыбой и мясными продуктами. Грибы же они категорически отвергали и не употребляли в пищу.

Сказания и мифы

Сказки народа манси говорят о том, что земля изначально находилась в воде и вытащила её оттуда птица Лули. Некоторые мифы не соглашаются с этим и утверждают, что это сделал злой дух Куль-Отыр. Для справки: Куль-Отыр считался хозяином всего подземелья. Главными богами мансийцы называли Полум-Торума (покровителя всех животных и рыбы), Мир-суснэ-хума (связующего между людьми и божественным миром), Товлынг-лува (его коня), Мых-ими (богиню, дающую здоровье), Калтащ-экву (покровительницу земли), Хотал-экву (покровительницу солнца), Най-экву (покровительницу огня).
Мужчины имеют не менее 5 душ, а женщины поменьше, не менее четырех. Самые главные из них две. Одна пропадала в подземном мире, а другая вселялась в ребенка. Именно об этом твердили все сказки народа манси.

Манси – один из малочисленных народов Сибирского Севера. Их численность в 1989 г. составляла 8459 человек. Сегодня манси проживают в основном в Ханты-Мансийском автономном округе Тюменской области и ряде районов Свердловской области по Нижней Оби и рекам Северная Сосьва, Ляпин, Конда, Лозьва. Ранее территория их расселения была гораздо шире и находилась в значительной мере западнее и южнее современной. По данным топонимики, до XVI в. манси проживали на среднем Урале и к западу от Урала, в Пермском Прикамье (на притоках Камы – Вишере, Чусовой), в верхнем и среднем течении Печоры. На юге границы их расселения доходили до верховий р. Уфы и почти до низовьев Туры, Тавды, Сосьвы, Пелыма и Лозьвы.

В XVI в. в русских документах манси перечислены по рекам Чусовая, Тагил, Нейва, Кокуй, Баранча, Вишера, Печора, средняя и нижняя Лозьва, Сосьва, Ляля и Конда. К XVII в. эта территория значительно сократилась, включая на западе лишь Вишеру, на севере – среднее течение Лозьвы, на востоке – среднее и нижнее течение Пелыма и Сосьвы, на юге – верховья Туры и среднее течение Тавды. В XVIII в. она еще чуть сократилась на западе, расширилась на юге, включив весь бассейн Туры, и на востоке, включая верхнее и среднее течение Конды, а также на севере – верховья Лозьвы. В XIX – начале XX вв. границы расселения манси сдвинулись далее на восток и север, приблизившись к современным: исчезли манси на Туре и Тавде, появились на Северной Сосьве и Ляпине; в начале XX в. единицы еще оставались на Вишере, небольшие группы – по Пелыму, Сосьве, Ивделю.

До 1930-х гг. (в зарубежной литературе и сейчас) манси называли вогулами . Это название, как и хантыйское (сев.) название манси вогаль , происходит, видимо, от названий рек, протекавших на землях Пелымского княжества: манс. (сев.) воль-я , (хант. (сев.) вогаль-ёган ) букв. «река с плёсами». Данный этноним начинает употребляться в русских документах с XIV века (софийская летопись, 1396 г.) прежде всего по отношению к манси, которые жили на западных склонах Урала; позднее (ХVI – XVIII вв.) вогулами называли мансийское население Конды, Туры, Тавды, Пелыма, Сосьвы, Чусовой, Тагила, Уфы.

В XI – ХVI вв. к населению Северного Зауралья и Нижнего Приобья – территорий, где позднее жили ненцы, ханты и манси применяли название югра . Русские познакомились с югрой через коми-зырян Печоры и Вычегды. С XII в. новгородцы начали вести постоянный обмен своих товаров на меха соболя и куниц с зауральскими племенами. В XVII в. термин югра исчезает, употребляются термины вогулы (вогуличи ), а для территорий – Сибирь .

Манси говорят на языке угорской подгруппы финно-угорской группы, уральской семьи языков. Мансийский язык делится на группы диалектов, различия между которыми очень существенны – по мнению ряда лингвистов, на уровне самостоятельных языков. В северную группу диалектов входят северососьвинский и верхнелозьвинский диалекты с четырьмя говорами (верхсосьвинский, сосьвинский, ляпинский и обской). К южной группе принадлежали тавдинские диалекты, к восточной относятся кондинские (верхне-, средне- и нижнекондинские) и карымский (по Юконде). В западной группе большая часть диалектов, как и тавдинские (южные) утрачены. Это пелымский, среднелозьвинский, нижнелозьвинский, вагильский, кунгурский, верхотурский, чердынский и усть-улсуйский диалекты.

Антропологический тип манси – особая уральская раса, происхождение которой трактуется учеными двояко. Одни считают ее результатом между европеоидных и монголоидных типов, другие – возводят её происхождение к протоморфной древнеуральской расе. В сложении антропологических типов манси, видимо, участвовали и европеоидные элементы (южного происхождения), и монголоидные (сибирские, по-видимому, катангского типа), и древнеуральские.

Таким образом, по языку и хозяйственно-культурному типу манси можно условно разделить на несколько этнографических групп. В настоящее время сохранились две – северная и восточная, а также небольшая часть западных, нижнелозьвинских. Северная группа -– северо-сосьвинская, состоит из пяти территориальных (говорных) групп (верхсосьвинская, сосьвинская, ляпинская, обская, верхнелозьвинская). Восточная группа состоит из карымской, верхкондинской и среднекондинской территориальных групп. Поскольку эти группы расселялись по притокам Оби и Иртыша, манси нередко называли себя по рекам: Сакв махум (Сакв – Ляпин, махум – народ, люди), Полум махум (Полум – Пелым) и т.п.

История изучения манси началась в XVIII в. Первые сведения о них поступали от путешественников, монахов и священников, чиновников Г. Новицкого, И.И. Лепехина, И.Г. Георги, П.С. Палласа, П. Любарских. В XIX – начале XX вв. о манси писали С. Мельников, М. Ковальский, иеромонах Макарий, Н.В. Сорокин, К.Д. Носилов, Н.Л. Гондатти, И.Н. Глушков, И.Г. Остроумов, В.Г. Павловский, П.А. Инфантьев и др.

В XIX – начале XX вв. манси изучали венгерские и финские ученые – А. Регули (1843 – 1844 гг.), А. Альквист (1854 – 1858 гг.), Б. Мункачи (1888 – 1889 гг.), А. Каннисто (1901, 1904 – 1906 гг.), У.Т. Сирелиус (1898 – 1900 гг.), К.Ф. Карьялайнен и др.

В советское время историю и культуру манси исследовали С.И. Руденко, В.Н. Чернецов, С.В. Бахрушин, И.И. Авдеев, М.П. Вахрушева, А.Н. Баландин, Е.А. Кузакова, Е.И. Ромбандеева, 3.П. Соколова, П. Вереш, Г.М. Давыдова, Е.Г. Федорова, Н.И. Новикова, И.Н. Гемуев, А.М. Сагалаев, А.И. Пика, А.В. Головнев, Е.А. Пивнева.

Древнейшим субстратом в составе манси являются создатели уральских культур периода мезолита-неолита – далекие предки финно-угорских и самодийских народов. В эпоху бронзы (II тыс. до н.э.) в состав создателей андроноидных культур лесостепной зоны Зауралья и Западной Сибири входили угорские племена скотоводов, тесно контактировавшие с ираноязычным миром степи. С изменением климата, продвижением границы тайги и степи на север, они двинулись к северу, где частично слились с аборигенами Урала и 3ападной Сибири (потомками древних уральцев). Аборигены тайги, охотники и рыболовы, вели оседлый и полуоседлый образ жизни, жили в землянках, пользовались деревянными, костяными и медными орудиями труда. Скотоводы-угры разводили лошадей, ездили на них верхом, вели комплексное хозяйство и полукочевой образ жизни, изготавливали бронзовые орудия труда, оружие, украшения. Именно поэтому в культуре манси много черт южной скотоводческой культуры, следов ираноязычного влияния, с одной стороны, и еще больше особенностей северной таежной культуры. Вероятно, на рубеже II и I тыс. до н.э. произошел распад угорской общности, из нее выделились предки манси, венгров и хантов.

На своей первоначальной территории расселения к западу от Урала, на Урале и к востоку от него предки манси контактировали на востоке с хантами, на западе – с пермянами, предками коми, которые сформировались в Прикамье, а в конце I тыс. н.э. стали переселяться к северу. Аборигенов, в т.ч. предков нынешних манси, они частично ассимилировали, частично вытеснили к востоку и северо-востоку.

Вычегодская земля лежала на путях в Зауралье, куда стремились новгородские «охочие люди», купцы, промышленники. Вслед за новгородцами сюда двинулись и ростово-суздальцы. К XI – XII вв. они освоили земли бассейнов рр. Юг и Сухона. В начале XIV в. интерес к этим землям стало проявлять и Московское государство, направляя туда свои дружины. Подчинив себе Пермь Вычегодскую, Московское княжество обратило внимание на Пермь Великую – земли, простиравшиеся от верховьев Камы на западе до Урала на востоке, от Чусовского озера на севере до р. Чусовой на юге. Через эти земли шли пути в Зауралье – с западных склонов Урала от рек Вымь и Вишера, по Вишере, через Урал, к Пелыму, Лозьве и Тавде. Это был южный путь. Северная дорога шла через т.н. Югорский переход. Эти пути издавна были известны и манси, и коми, и русским. Земли, заселенные коми, окончательно были присоединены к Московскому государству после похода на Пермь Великую в I472 г. отряда Федора Пестрого. Под давлением русских коми двигались на север и восток, манси – в свою очередь – на восток под давлением и коми и русских.

В XV – ХVI вв. усилился приток в Прикамье и Приуралье русского населения, особенно после завоевания Казанского ханства. В Прикамье обосновались русские промышленники Строгановы, получившее от царя грамоты на освоение тамошних мест по Чусовой и Сылве.

В результате военных походов ратных войск Ивана III (1465, 1483, 1499 гг.) вассальную зависимость от него признали югорские, мансийские и хантыйские князцы. Это были территории по Лозьве, Пелыму, Северной Сосьве, Ляпину, Тавде, Тоболу. Крепости, сооруженные на землях Строгановых, были форпостами для дальнейших походов на восток и защищали строгановские угодья от набегов манси, хантов и татар.

В XV веке манси, судя по фольклорным и археологическим данным, жили в Западной Сибири в небольших малочисленных селениях (пауль ), группировавшихся вокруг укрепленных городков (ус ). Южные группы манси (по Туре и Тавде) рано вошли в контакты с тюркскими племенами, по-видимому, уже в VII – VIII вв., когда здесь появились предки нынешних сибирских татар, социально-экономический уровень развития которых был выше, чем у манси. В начале XVI в. земли Тюмени вошли в состав созданного татарами Сибирского ханства с центром в Кашлыке. Манси были обложены ясаком, с татарами они развивали и торгово-обменные связи (за меха они получали оружие, хлеб, ткани и другие товары). Ассимиляция татарами южных групп манси имела большие масштабы, особенно позднее, в XVI – ХVII вв. Сибирское ханство приобрело большое влияние при хане Кучуме (1563 – 1581 гг.), который собирал дань с манси и хантов Западной Сибири и постоянно стремился продвинуться к северу от Тобола, вплоть до Прикамья. Естественно, интересы Московского государства и Сибирского ханства столкнулись в данном регионе. В 1572 г. Кучум признал вассальную зависимость от московского князя, но уже в следующем году вторгся в вотчины Строгановых и убил в Кашлыке царского посланника Чубукова.

В 1574 г. Строгановы получили новую жалованную грамоту на земли по восточным склонам Урала, р. Тобол и его притокам. Здесь также строились крепости. Мансийские и хантыйские князцы устраивали набеги на владения Строгановых, грабили и сжигали русские селения по Чусовой, в т.ч. г. Соликамск. Строгановы отвечали тем же. В конце 1570-х гг. они наняли атамана казаков Ермака для похода на восток (1582 г.), в результате которого был разбит Кучум, а к 1585 г. сибирские земли вошли в состав Московского княжества.

Еще в XVII – XVIII вв. население на Северной Сосьве и Юконде называлось остяками, а не вогулами. По-видимому, здесь происходили процессы становления современных манси на основе слияния мансийских (пришлых с юга и запада), местных аборигенных и хантыйских групп. Манси переселялись сюда из Прикамья и Приуралья, а также с Туры и Тавды, где в XVI – XVII вв. происходили процессы татаризации угорского населения. К середине XX в. манси остались лишь на территории Северной Сосьвы и Ляпина (вновь образовавшаяся северная группа), Конде, Лозьве. На востоке они продвинулись до Оби, смешавшись в нижнем течении этой реки с хантами.

Основные занятия манси – охота, рыболовство и оленеводство. Немаловажное значение для всех групп манси имело собирательство орехов, ягод, кореньев и трав. По хозяйственно-культурному типу большая часть манси в XIX в. относилась к полуоседлым таежным охотникам и рыболовам, однако небольшие группы северных манси были кочевыми оленеводами лесотундры и тундры (в их оленеводстве много черт, заимствованных от ненцев и коми), а южные и восточные (кондинские, пелымские, туринские) сочетали в своем хозяйстве занятия охотой и рыболовством с земледелием и животноводством. Кроме того, удельный вес промысловых занятий у разных территориальных групп манси был различным. Охота была более развита в верховьях рек, притоков Оби и Иртыша, а рыболовство – в их низовьях.

В охоте большую роль играла загонная охота на лося и оленя, охота с луком и стрелами, с собакой (с XIX в. – с ружьем), ловля зверей и птиц различными ловушками, петлями, сетями-перевесами, обметами. Пушная охота, усилившаяся в связи с уплатой ясака, велась на соболя, лисицу, белку, горностая, росомаху, куницу, колонка. Для питания большое значение имела охота на дичь – боровую (тетерев, глухарь рябчик) и водоплавающую (утки, гуси). Охотничий сезон делился на два периода – с ноября до Нового года и с февраля по март. В январе, когда было много снега и стояли морозы, охотники отдыхали дома, сдавали пушнину, закупали новый запас продуктов, боеприпасов, чинили снасти. Охотились на угодьях, по традиции принадлежавших жителям селения или отдельным семьям. Там ставили охотничьи избушки, из которых выезжали на оленях или на лыжах, подпрягая к ручной нарте собаку, на промысел, возвращаясь на ночлег обратно. Охотились индивидуально, родственными группами, загонную охоту вели артелями. В рыболовстве большую роль играл запорный лов рыбы, широко распространенный в прошлом у всех финно-угорских народов. Край, заселенный манси, богат большими и особенно малыми речками, которые удобно перегораживать изгородью с ловушками в ее отверстиях. В связи с тем, что рыба идет на нерест, спускаясь или поднимаясь по речке (проходные и полупроходные рыбы), рыболовам приходится менять место лова рыбы и способы ее добычи – с запорного на сетевой и т.д. Часть северососьвинских манси спускалась летом вниз к Оби, где ловилась рыба высокоценных пород (осетр, стерлядь, нельма, муксун, сырок). В р. Северная Сосьва водилась пресноводная сельдь, которую рыбопромышленники заготавливали даже на экспорт.

Занятия охотой и рыболовством определили типы расселения манси – дисперсные, мелкие группы разбросанные по тайге, осваивающие близкие к селениям и дальние угодья. У них помимо постоянных зимних селений всегда были сезонные селения, в которых они жили весной, летом и осенью, облавливая рыболовные угодья и обходя охотничьи участки.

Традиционные средства транспорта – упряжное собаководство и оленеводство (зимой), в южных районах – езда на лошадях. Летом развит водный транспорт, сейчас ездят в основном на мотолодках, но проверяют сети на ближних угодьях на традиционных долбленых лодках, неводят на больших дощаниках, которые издавна делали под влиянием русских. Зимой ходят на лыжах: голицах и подволоках, подклеенных камусом, мехом с ноги оленя.

По фольклорным данным манси жили в селениях (иногда из одного дома) и в городках. Их облик вырисовывается из фольклорных и археологических источников. Они были укреплены валами и рвами, располагались на высоких, труднодоступных лесистых мысах. Внутри были подземные и наземные дома, в которых жили «богатыри», воины; в них приносились жертвы духам, около домов стояли коновязи. Вокруг городков располагались селения охотников и рыболовов.

В XVIII – XIX вв. селения манси были небольшими, от 3-х до 20-ти домов, в которых проживали от 10-ти до 90 человек. Чаще всего они располагались по берегам рек, планировка была разбросанной. Зимние постоянные жилища были срубными, наземными, однокамерными, невысокими, с двускатными (иногда уплощенными земляными) крышами на стропилах и коньковой балке (охлупень и боковые слеги иногда вырезались в виде голов зверей, например, зайца), с небольшими окнами, невысокими дверями, часто с сенями. Зимой окна закрывались льдиной, летом затягивались брюшиной оленя. Отапливался и освещался дом чувалом – открытым очагом типа камина, сплетенным из прутьев и обмазанным глиной.

Отдельно от основного дома ставили и маленький – мань-кол (сруб или небольшой чум), где во время родов и менструаций жили женщины.

Имущество, одежду, обувь, шкурки пушных зверей, запасы рыбы, мяса хранили в амбарах, наземных или (чаще) свайных. Амбары были бревенчатые или дощатые, с двускатной крышей. Таких амбаров в семье могло быть несколько, они стояли и в глухой тайге рядом с охотничьими избушками или отдельно, в них хранилось также мясо добытого зверя. Под амбарами в селениях хранили нарты, лодки. Хлеб пекли в уличных глинобитных печках с остовом из жердей, без трубы, установленных на помосте.

Сезонные селения манси на рыболовных угодьях состояли из нескольких каркасных легких построек с остовом из жердей, крытых берестой, реже корой лиственницы. В них очага не было, готовили на улице на костре.

У одной семьи манси могло быть несколько – до 4 – 6 подобных сезонных селений и несколько охотничьих избушек. В течение года они переезжали из одного места на другое для ловли рыбы.

Такие типы расселения, поселений и жилищ, а также образ жизни сохранялись до 1960-х гг. на Северной Сосьве, Лозьве, на притоках Конды, сохраняются и сейчас в глухих таежных местах. Однако большинство мелких селений было ликвидировано в связи с укрупнением хозяйств, переводом населения на оседлый образ жизни, при этом манси рассматривались как кочевой народ (оленеводы), игнорировались как специфика их хозяйства, так и наличие постоянных селений. Для них были выстроены (реже реконструированы из старых) новые поселки на 200 – 500 человек. Они строились по типовым проектам с уличной планировкой, школами-интернатами, больницами или медпунктами, клубами, магазинами, отделениями связи; здесь же находились правления колхозов или совхозов, здания сельских советов. Рядом с большими поселками устроены посадочные площадки для вертолетов или небольшие аэродромы, пристани для теплоходов. Попытка государства благоустроить жизнь манси, тем не менее, оторвала их от промысловых угодий, вызвала неполную занятость населения, свертывание традиционных отраслей хозяйства, снизила уровень жизни населения.

Манси шили одежду из шкур зверей (зимнюю), ровдуги, кожи (демисезонную и обувь), сукна и хлопчатобумажных тканей (летнюю). Мужская одежда – глухая, женская – распашная. Зимняя глухая одежда местного происхождения (парка) и заимствованная у ненцев (у манси-оленеводов) – малица, сокуй (или совик). Западные и восточные манси носили зимой шубы из овчины, суконные кафтаны.

Демисезонная (весенне-осенняя) одежда манси шилась из сукна, также как и зимняя, мужская – глухая, женская – распашная. Нижняя одежда – рубахи и штаны у мужчин, рубахи-платья у женщин – изготавливалась из тканей, ситца, сатина. Еще в начале XX в. мансийские женщины собирали крапиву, умели ее обрабатывать, прясть из крапивного волокна нитки и ткать холст на простых станках. Уже в XIX в. мужская одежда нередко была покупной (особенно у южных и западных манси). Мужскую одежду подпоясывали широким кожаным поясом, украшенным костяными и металлическими бляшками, к поясу подвешивали мешочки, ножны и футляры для ножа, боеприпасов и пр. Охотники носили суконную накидку лузан глухого покроя с незашитыми боками, с капюшоном, карманами и петлями для топора, продуктов, боеприпасов и пр.

Одежду и обувь из шкур украшали меховой мозаикой, аппликацией из цветного сукна, одежду из тканей – аппликацией из тканей, бисерным шитьем, литыми оловянными бляшками. Древние орнаменты живут до сих пор (их происхождение связывается с андроноидными культурами) – ленточные, геометрические, зооморфные с соответствующими названиями («заячьи уши», «оленьи рога», «ветви березы», «след соболя» и др.). Голову покрывали капюшонами (мужчины), меховыми шапками (женщины), летом от комаров мужчины закрывали голову и шею платком. Женщины всегда ходили с головой, покрытой платком. Большие цветастые шерстяные или шелковые платки с кистями или бахромой надевали на голову так, что два конца платка спускались по бокам головы. В присутствии старших родственников мужа женщина закрывала лицо одним концом платка или сдвигая на лице оба его конца. Раньше и женщины, и мужчины носили косы, обматывая их цветным (красным) шерстяным шнурком. К XX в. короткая стрижка вытеснила косы у мужчин. Женщины носили специальные накосные украшения – ложные косы, сплетенные из шерстяных шнурков и лент, перевитых цепочками с кольцами и бляшками.

Все эти типы одежды, обуви, головных уборов, украшений (кроме изготовленных из крапивного волокна) сохранялись еще в 1950 – 60-х гг. Однако постепенно они вытесняются покупной одеждой и обувью, особенно летняя и демисезонная, и главным образом мужская и молодежная одежда и обувь. Сохраняется традиционная одежда и обувь у оленеводов, а также в качестве промысловой и дорожной.

Пищевой рацион также претерпел много изменений, хотя в семьях оленеводов, охотников и рыболовов он сохраняет свои традиции – рыба и мясо оленей и диких зверей, дичь. В этих семьях по-прежнему едят рыбу и мясо сырыми, пьют свежую оленью кровь. Мясо и рыбу варят, вялят, коптят, жарят. Рыбу и уток также засаливают на зиму. Рыболовы пьют и заготавливают впрок рыбий жир, вываривая его из внутренностей рыб. Ягоды (черника, брусника, малина, голубика, морошка, клюква) едят сырыми, варят из них варенье, бруснику и клюкву замораживают или замачивают. В хлебной печке пекут на сковородах хлебы, на костре – лепешки (в тайге). В муку добавляют оленью кровь, толченые ягоды, черемуху, рыбий жир. Пьют много чая, каждая трапеза сопровождается чаепитием.

В прошлом утварь у манси была деревянной и берестяной, медные котлы и чайники покупали или выменивали. С XVII – XVIII вв. от русских стала распространяться стеклянная, фарфоровая, металлическая посуда. В XX в. почти вся посуда стала покупной. Лишь рыболовы сохраняют некоторое количество деревянной и берестяной посуды – миски, блюда, корытца, ложки, туеса. Женщины шьют из оленьих шкур мешки для хранения рукоделий, украшая их мозаикой, делают берестяные коробки для хранения шитья, рукоделий, коробки украшают орнаментом, выскабливая их на бересте.

Русские уже не застали у манси родов, хотя ряд путешественников и ученых еще в XIX в. отметил деление северных манси на две фратрии Пор и Мось . Дуально-фратриальное деление особенно характерно именно для северных манси, но заключение браков по правилам дуальной экзогамии, судя по брачным связям (по данным метрических церковных книг), зафиксировано у всех групп манси в конце XVIII – XIX вв. и даже в начале XX в. Более мелкое подразделение фратрии – генеалогическая группа кровных родственников, ведущая свое происхождение от одного (нередко мифологического зооморфного) предка, очень похожа на род, однако не имеет такого признака как родовая экзогамия. Уже к XIX в. стала складываться территориально-соседская община, в одном селении проживали члены не только нескольких генеалогических групп, но и обеих фратрий (что связано с сильными миграционными процессами у манси на протяжении XVIII – XIX вв.). Функции территориальной общины заключались в регулировании земельных отношений, когда угодья находились во владении отдельных семей или семейных групп (традиционного института собственности на землю у манси не было).

Манси, как и другие народы Сибири, были обложены ясаком. Ясак исчислялся с каждого мужчины от 16 до 59 лет. Этот фискальный порядок, а также христианизация окончательно закрепили патриархальные отношения в мансийском обществе, хотя в фольклоре и даже в быту в конце XIX – начале XX вв. можно было обнаружить следы былого высокого статуса женщины в мансийском обществе (образы женщин-богатырш, побеждающих мужчин-богатырей, самостоятельность женщин в быту, следы матрилокального поселения мужчины в семье жены, особая роль дяди по материнской линии и др.).

До XV – XVI вв., судя по фольклорным данным, мансийское общество находилось на стадии т.н. «военной демократии» или потестарного общества. Во главе локальных групп (жители селения или группы селений) стояли старейшины («седоголовые старцы»), а также «богатыри» – военачальники, возглавлявшие локальные и племенные объединения, особенно во время военных действий. Межплеменные столкновения, войны с ненцами, хантами, татарами, коми, русскими были часты во II тыс. н.э. Столкнувшись с военными предводителями и отрядами вооруженных манси, с их потестарным обществом, русская администрация перенесла на них свою феодальную терминологию (богатыри, военачальники – «князцы», племенные и территориальные группировки и объединение – «княжества»). Однако в тот период у манси еще не сложились феодальные отношения, как это считал С.В. Бахрушин, хотя имущественная дифференциация уже устанавливалась («лучшие», «бедные» и др. люди).

Семья становилась основной экономической и социальной единицей у манси уже в XVIII в. Этот процесс завершился к XX в., хотя в общественной и религиозной жизни большое значение имели дуально-фратриальное деление, представления о происхождении от единого предка, культ его, осознание себя как части определенной территориальной группы.

Брак у манси заключался по сговору и сватовству, с выплатой калыма и приданого, практиковались брак-обмен женщинами из разных семей и брак-похищение. В прошлом, до христианизации манси (и даже еще в XVIII – XIX вв.) у них бытовало многоженство (две-три жены). Это объяснялось тем, что были распространены браки на малолетних, к тому же нередко жена была значительно старше мужа. Нередко к мужу-мальчику брали в жены взрослую девушку – как работницу в хозяйстве, т.к. в охотничье-рыболовческом хозяйстве большое значение имел женский труд.

В XVIII – XIX вв. было немало больших семей, в т.ч. и братских. К XX в. господствующей стала малая семья. Однако мансийская семья своеобразна: термин «семья» по-мансийски означает «домовой коллектив» (кол тахыт ), в ней жили не только родственники, близкие и дальние, но нередко и чужие люди (сироты, инвалиды, «подворники»).

В христианство манси были обращены в XVIII в. Способы обращения в христианскую веру были и мирными, и насильственными. Обращенные получали в дар не только крест и рубаху, но также и освобождение от уплаты ясака на год. В то же время уничтожение священных мест и изображений духов, которыми сопровождалась христианизация, вызывали выступления, в т.ч. и вооруженные, манси против миссионеров, священников и сопровождавших их на первых порах военных отрядов.

Хотя в целом христианство было принято манси формально и они сохранили свою веру и обрядность, тем не менее оно отразилось на мировоззрении манси, их обрядности, в быту. Некоторые носили кресты, имели иконы, на могилах ставили кресты. В ясачных книгах манси переписаны под своими именами (иногда с упоминанием имени отца). При обращении манси в христианство им были даны православные имена и русифицированные фамилии: к имени отца добавлялось окончание на -ев, -ов, -ин (Артанзей – Артанзеев, Кынлабаз – Кынлабазов и т.д.).

Сегодня сельское население Ханты-Мансийского автономного округа, по-прежнему занято в традиционных отраслях хозяйства, которое сильно изменилось за советское время. В районных центрах (Березово, Октябрьское) были созданы заводы и комбинаты, перерабатывающие рыбу на консервы. Рыбаки в колхозах основную часть пойманной рыбы сдавали на рыбоучастки и получали зарплату. У манси была распространена форм коллективного хозяйствования – рыболовецкая артель. Коллективизация проходила в довоенное время, тогда часть манси была сконцентрирована в деревнях и селах, в которых находились центры колхозов и сельских советов. В 1960-х гг. хозяйства и поселки были укрупнены, население еще более сконцентрировано в новых больших поселках, окончательно была нарушена традиционная система расселения, свойственная традиционному охотничье-рыболовческому хозяйству. Затем была проведена реорганизация хозяйств, на базе бывших рыболовецких и сельскохозяйственных артелей были образованы государственные и кооперативные промысловые хозяйства (промхозы), совхозы, рыбоучастки рыбозаводов.

Политика перевода населения на оседлый образ жизни проводилась в нарушение всех традиций. Это была государственная политика, на проведение ее (строительство поселков, домов) были отпущены большие средства. Чтобы занять население, живущее в поселках и оторванное от угодий, стали внедрять клеточное звероводство, животноводство, овощеводство. Они были непривычными и нерентабельными занятиями для народов Севера, в них оказалась занятой лишь часть населения поселка. Тем не менее, под влиянием этих мер часть манси, даже северных, стала держать скот в личном хозяйстве и иметь огороды (особенно на Оби и Конде).

Большой урон мансийскому традиционному хозяйству нанесло промышленное освоение края. Еще в 1930-х гг. на землях манси (Конда, междуречье Конды и Северной Сосьвы) началось развитие лесной промышленности. С 1960-х гг. началось освоение нефтяных месторождений (Конда, Шаим), строительство городов и поселков нефтяников, лесопромышленных рабочих. Сократились промысловые угодья манси, начались процессы загрязнения рек, почв, разрушение их колеями вездеходов, браконьерство.

В последние годы ситуация еще более ухудшилась в связи с переходом России к экономическим реформам. Из колхозов и промхозов стали выделяться семейные и общинные группы, ведущие хозяйство самостоятельно. В Тюменской области и Ханты-Мансийском автономном округе были приняты постановления, по которым мансийские хозяйства стали наделяться угодьями (т.н. «родовые угодья»), переданными им в постоянное пользование. Эти хозяйства стали организовывать нечто вроде фермерских хозяйств, только с промысловым, а не сельскохозяйственным характером. Однако на их пути оказалось много препятствий, в т.ч. и новых: дороговизна бензина, средств транспорта (катера, моторы для лодок, снегоходы и т.п.), наступление промышленности на традиционное хозяйство, ухудшение снабжения, браконьерство на угодьях, пожары и т.д. Традиционное хозяйство, хотя и остается основным средством жизнеобеспечения, находится в тяжелом состоянии.

Современные манси – в подавляющем большинстве городские жители или жители сел, утратившие многие черты своей национальной культуры, а также язык: в 1989 г. только 36,7% манси считали родным мансийский язык. В Ханты-Мансийском автономном округе, территории своего наиболее компактного расселения, они вместе с хантами, ненцами и селькупами составляли в 1989 г. всего 1,6% к общему числу населения округа. Среди интеллигенции манси, жителей таежных селений, где еще можно заниматься традиционным хозяйством, в последние 5 – 7 лет сильны настроения возрождать свою культуру и язык. Определенную деятельность в этом направлении проводят члены ассоциации «Спасение Югры», в которую вместе с манси входят и ханты. Способствует этому и деятельность созданного несколько лет назад в Ханты-Мансийске научно-исследовательского института возрождения обско-угорских народов. Однако на пути этого возрождения стоит много препятствий – малая численность народа, его дисперсное расселение, большой процент городского и сельского населения, оторванного от традиционного хозяйства и образа жизни, быстрые темпы промышленного освоения края, отсутствие финансовых средств.

Народы Манси и Ханты - родственные. Мало кто знает, однако некогда это были великие народы охотников. В XV слава о мастерстве и отваге этих людей доходила из-за Урала до самой Москвы. Сегодня же, оба этих народа представлены немногочисленной группой жителей Ханты-Мансийского округа.

Исконно хантыйскими территориями считался бассейн русской реки Обь. Племена Манси поселились здесь лишь в конце 19-го века. Тогда-то началось продвижение этих племён в северные и восточные части региона.

Учёные-этнологи считают, что в основу появления этого этноса легло слияние двух культур - уральского неолита и угорских племен. Причиной послужило переселение угорских племен с Северного Кавказа и южных районов Западной Сибири. Первые поселения манси располагались на склонах Уральских гор, доказательством тому служат весьма богатые археологические находки в данном регионе. Так, в пещерах Пермского края археологам удалось найти древние капища. В этих местах сакрального значения были найдены фрагменты глиняной посуды, украшения, оружия, но что действительно важно – многочисленные медвежьи черепа с зазубринами от ударов каменными топорами.

Рождение народа.

Для современной истории сложилась устойчивая тенденция полагать, что культуры народов хантов и манси были едины. Предположение это сформировалось благодаря тому, что эти языки относились к фино-угорской группе уральской языковой семьи. По этой причине ученые выдвинули предположение о том, что раз существовала общность людей, говорящих на похожем языке, значит должна была быть и общая местность их проживания – место, где разговаривали на уральском праязыке. Однако вопрос этот и по сей день остается не решенным.

Уровень развития коренных было достаточно низким. В быту племен были лишь орудия из дерева, коры, кости и камня. Посуда была деревянной и керамической. Основным родом занятий племён являлась рыбалка, охота и оленеводство. Только на юге региона, где климат был мягче, незначительное распространение получили занятия скотоводством и земледелием. Первая встреча с местными племенами произошла только в X-XI веке, когда эти земли посетили пермяки и новгородцы. Местных пришельцы называли «вогулами», что означало «дикие». Эти самые «вогулы» описывались как кровожадные разорители окольных земель и дикари, практикующие жертвенные обряды. Позже, уже в XVI веке, земли Обь-Иртышья были присоединены к Московскому государству, после чего наступила длительная эпоха освоения завоеванных территорий русскими. Первым делом захватчики возвели на присоединенной территории несколько острогов, которые позже переросли в города: Березов, Нарым, Сургут, Томск, Тюмень,. Вместо некогда существовавших хантыйских княжеств были образованы волости. В XVII веке в новые волости началось активное переселение русских крестьян, от чего к началу следующего века, количество «местных» значительно уступало пришельцам. Хантов в начале 17-го века было около 7 800 чел, к концу 19-го столетия их численность составила 16 тыс. чел. Согласно последней переписи в Российской Федерации их насчитывается уже более 31 тыс. человек, а во всем мире примерно 32 тыс. представителей этой этнической группы. Численность народа манси с начала 17-го века до нашего времени возросла с 4.8 тыс. человек до почти 12,5 тыс.

Отношения с русскими колонистами у складывались непросто. На момент вторжения русских общество хантов было классовым, а все земли делились на удельные княжества. После начала русской экспансии были созданы волости, которые помогали гораздо более эффективно управлять землями и населением. Примечательно, что во главе волостей стояли представители местной родоплеменной знати. Также во власть местных жителей отдавался и весь местный учет и управление.

Противостояние.

После присоединения земель манси к Московскому государству в скором времени встал вопрос об обращении язычников в христианскую веру. Причин на то, по мнению историков, было более чем предостаточно. Согласно доводам некоторых историков, одна из причин - необходимость контроля местных ресурсов, в частности, охотничьих угодий. Известны манси были в земле русской как прекрасные охотники, которые без спросу «растрачивали» драгоценные запасы оленей и соболей. Направлен в эти земли из Москвы был епископ Питирим, который и должен был обратить язычников в православную веру, но принял он смерть от мансийского князя Асыки.

Спустя 10 лет после гибели епископа, москвичи собрали новый поход на язычников, который стал более удачным для христиан. Поход закончился довольно скоро, и победители привезли с собой нескольких князей племен вогулов. Однако князь Иван III отпустил язычников с миром.

В ходе похода 1467 года москвичам удалось захватить даже самого князя Асыку, который, правда, по пути в Москву смог бежать. Скорее всего, произошло этого где-то под Вяткой. Объявился языческий князь только в 1481 году, когда попытался осадить и взять приступом Чер-дынь. Поход его закончился неудачно, и хотя разорило его войско всю местность вокруг Чер-дыни, пришлось им бежать с поля брани от опытного московского войска, направленного на подмогу Иваном Васильевичем. Возглавляли войско опытные воеводы Федор Курбский и Иван Салтык-Травин. Спустя год после этого события Москву посетило посольство от воргулов: к князю прибыли сын и зять Асыки, звали которых Пыткей и Юшман. Позже стало известно, что Асыка сам ушел в Сибирь, и исчез где-то там, уведя за собой и свой народ.

Прошло 100 лет, и в Сибирь явились новые покорители - дружина Ермака. В ходе одной из битв между воргулами и москвичами, погиб князь Патлик, хозяин тех земель. Полегла тогда вместе с ним и вся его дружина. Однако, даже этот поход не стал успешным для православной церкви. Очередную попытку крещения воргулов приняли лишь при Петре I. Принять новую веру племена манси должны были под страхом смерти, однако вместо этого целый народ выбрал изоляцию и ушел еще дальше на север. Те, кто остался, отказывались от языческих символов, но одевать кресты не спешили. Избегали местные племена новой веры до начала XX века, когда стали формально считаться православным населением страны. Догмы новой религии очень тяжело проникали в общество язычников. И ещё долгое время важную роль в жизни общества играли племенные шаманы.

В согласии с природой.

Большинство хантов еще на рубеже конца XIX - начале XX века вели исключительно таежный образ жизни. Традиционным родом занятия для племен хантов была охота и рыболовство. Те из племен, что обитали в бассейне Оби, занимались преимущественно рыболовством. Племена, проживавшие на севере и в верховьях реки, охотились. Олень служил источником не только шкур и мяса, он также выполнял роль тяглой силы в хозяйстве.

Основными видами продуктов питания были мясо и рыба, растительной пищи практически не потребляли. Рыбу чаще всего ели варенной в виде похлебки или же вяленой, нередко ее ели и вовсе сырой. Источниками мяса были крупные звери, вроде лося и оленя. Внутренности добытых животных также употреблялись в пищу, как и мясо, чаще всего их ели прямо сырыми. Не исключено, что не брезгали ханты и извлекать из желудков оленей остатки растительной пищи для собственного употребления. Мясо подвергалось термической обработке, чаще всего его варили, как и рыбу.

Культура манси и хантов - весьма интересный пласт. Согласно народным традициям, у обоих народов не существовало строгого различия между животным и человеком. Животные и природа почитались особо. Верования хантов и манси запрещали им селиться у обжитых зверями мест, охотится на молодого или беременного зверя, шуметь в лесу. В свою очередь рыболовные неписаные законы племен запрещали ставить слишком узкую сетку, такую чтобы через нее не мог пойти молодняк рыбы. Хотя почти все добывающее хозяйство манси и хантов держалось на предельной экономии, это не мешало развитию различных промысловых культов, когда требовалось пожертвовать первую добычу или улов у одного из деревянных идолов. Отсюда происходило множество различных племенных праздников и церемоний, большинство из которых носили религиозный характер.

Особое место в традиции хантов занимал медведь. Согласно верованиям, первая женщина в мире родилась именно от медведицы. Огонь людям, а также многие другие важные знания подарил, Великий Медведь. Животное это высоко почиталось, считалось справедливым судьей в спорах и делителем добычи. Многие из этих поверий дошли и до наших дней. Были у хантов и другие . Выдры и бобры почитались как исключительно сакральные звери, предназначение которых могли знать лишь шаманы. Лось был символом надежности и благополучия, достатка и силы. Ханты считали, что именно бобер привел их племя к реке Васюган. Многие историки серьезно обеспокоены сегодня нефтяными разработками в этой области, которые угрожают исчезновению бобров, а может и целому народу.

Важную роль играли в поверьях хантов и манси астрономические объекты и явления. Солнце почиталось также, как и в большинстве других мифологий, и олицетворялось с женским началом. Луна – считалась символом мужчины. Люди же, по убеждению манси появились благодаря союзу двух светил. Луна, по поверьям этих племён, сообщала людям об опасностях в грядущем при помощи затмений.

Особое место в культуре ханты и манси занимают растения, в частности, деревья. Каждое из деревьев символизирует свою часть бытия. Некоторые растения священны, и находиться рядом с ними запрещено, через некоторые запрещалось даже переступать без разрешения, другие же наоборот оказывали благоприятное воздействие на смертных. Еще одним символом мужского пола был лук, который был не только орудием охоты, но и служил символом удачи и силы. При помощи лука гадали, лук использовали для предсказания будущего, а женщинам запрещалось прикасаться к добычу, сражённую стрелой, и перешагивать через это орудие охоты.

Во всех действиях и обычаях и манси и ханты неукоснительно придерживаются правила: «Как сегодня с сам относишься к природе, так завтра будет жить твой народ» .

Сибирское отделение

НАРОД МАНСИ: ВОПЛОЩЕНИЕ МИФА
(электронный вариант книги)
И.Н. Гемуев

Тому, кто увидит богов в грядущем веке,

Мы с радостью повествуем теперь

о происхождении богов.

Ригведа, X, 72

© И.Н.Гемуев

Институт археологии и этнографии

Новосибирск

1.1. Манси……………………………………………………………….2

1.2. Как возникла крепость Ломбовож*………………………..15

1.3. Манси и ненцы…………………………………….…………….15

1.4. О войне между сосвинскими и кондинскими

богатырями……………………………………………………….16

2. Мансийская вселенная………………………………………………22

3. Народ манси: Боги и люди

3.1. Мужчина, осматривающий мир……………………………..38

3.2. Богини-матери……………………………………………………53

3.3. Богатыри, герои, предки………………………………………63

3.4. Когтистый старик……………………………………………….65

3.5. Семейные духи…………………………………………………..67

3.6. Духи тайги………………………………………………………..79

3.7. Круговорот души………………………………………………..81

1. 
   О человецах незнаемых…

1. 
   Манси

О манси известно не всем. Даже в Сибири далеко не каждый ответит на вопрос: где живет и чем занимается этот народ? И уж совсем не многие знают, что манси – ближайшие родственники не только своих соседей – хантов, но и венгров, живущих на Дунае, за тысячи километров от Урала – сибирской границы.

А дело было так. Еще три тысячи лет тому назад на юге Западной Сибири (в лесостепной зоне), у южных склонов Урала, в степях Северо-Западного Казахстана жила многочисленная общность людей, объединенных природными условиями обитания, характером занятий, общим языком и самоназванием. Это были древние угры – земледельцы и скотоводы (им, в частности, было известно и коневодство). Однако именно тогда, на рубеже II и I тысячелетий до нашей эры или даже на 100 – 200 лет раньше (так утверждают лингвисты, изучающие историю развития языков) 1 уже началось размежевание угорской общности. Вряд ли когда-нибудь окажется возможным выяснить все причины, обусловившие этот процесс, однако далеко не последнюю роль в нем сыграло изменение климата Евразии – увлажнение на севере, в лесах и аридизация степей и лесостепей, где жили угры 2 . В этих условиях одна группа угров (предки будущих венгров) стала переходить к пастбищному кочевому скотоводству, а другая, без которой не было бы современных манси и хантов, начала продвигаться на Север 3 . Путь этот, пролегавший по обе стороны Урала, занял, очевидно, более тысячи лет. Археологические памятники на юге лесной зоны Западной Сибири, которые можно уверенно сопоставить с традиционной культурой манси и хантов, датируются именно первыми веками новой эры 4 . К середине I тысячелетия угры проникли в Европейское и Азиатское Приуралья, достигли в Европе верховий Северной Двины и Печоры, а в Азии – устья Оби.

Между тем, группа угров, составившая впоследствии основу венгерского народа, также не оставалась на месте. В эпоху “великого переселения народов”, в конце IV в. новой эры, эти угры откочевали на Кубань и в Причерноморье, а затем (это было уже в конце IX в.) оказались на Дунае. Они включили в свой состав и ассимилировали славянские и другие племена, населявшие здешний край, в результате чего постепенно сложился венгерский народ.

Впрочем, вернемся к предкам манси и хантов. Постепенно продвигаясь на Север, они повсеместно сталкивались с племенами (их принято именовать уральскими), которые жили здесь еще раньше. Уральцы, в отличие от пришельцев-скотоводов, были охотниками и рыболовами. К тому же и язык у них был иным , чем у угров. И вот, в силу исторических обстоятельств, двум столь несхожим этнокультурным общностям, суждено было не только соприкасаться, но и взаимодействовать в течение многих веков. Этот процесс включал в себя культурный обмен, языковые взаимовлияния, брачные контакты.

Со временем угры утратили прежние навыки скотоводов и освоили охотничий и рыболовный промыслы, составлявшие основу хозяйственных занятий уральцев. Это неудивительно, ведь при невысоком уровне развития общества экологическое окружение оказывает определяющее влияние на производственную деятельность людей. В то же время, свой язык пришельцы сумели в основном сохранить.

Следует заметить, что на новой для угров территории формировался не один народ, а два – манси (их территория включала Урал, Приуралье, бассейн Камы, верховья Северной Двины и Печоры, а за Уралом – сибирские реки Туру и Тобол) 5 и ханты (в Среднем и Нижнем Приобье). В дальнейшем, начиная с XI в., под давлением коми-зырян манси стали постепенно отходить за Урал. В конце концов, к XVII столетию они расселились в основном в левобережье Оби по ее притокам, а ханты заняли правобережный бассейн этой великой реки 6 .

Традиционные культуры этих угорских, а точнее – новоугорских народов (их еще называют обскими или сибирскими уграми) очень близки друг другу. Однако следует обратить внимание на удивительную стойкость именно “мансийского (равно как и венгерского) языка и самосознания. Несмотря на столь далекие миграции… и смешение с аборигенным населением, носители мансийского и венгерского языков сохранили их, передав местному населению”. Иными словами, манси (и венгры) сохранили больше “генов угорского этноса” * , нежели ханты, чьи предки в гораздо большей мере растворились среди уральских племен западносибирской тайги” 7 . Впечатляющим, хотя далеко не единственным, свидетельством своеобразной консервации древнеугорского наследия в среде манси и венгров (мадьяр) является близость самоназваний этих народов. Исследователи с полным основанием сопоставляют современные этнонимы * * “мадьяр” и “манси” 8 , восходящие к общей праформе “мансэ” 9 .

Можно с достаточной уверенностью полагать, что манси как народ сложились приблизительно к X – XI вв. н.э. 10 Это значит, что они теперь представляли собой общность людей, говорящих на одном языке, занимающихся одними и теми же промыслами, имеющих одни и те же (или близкие и понятные) обычаи. Они одинаково представляли себе происхождение своего народа, одинаково видели мир. В то же время, возникновение народа манси из двух разнородных частей (угров и уральцев) отразилось в их мифологии и общественном устройстве. Все мансийское (как и хантыйское) общество делилось на две половины – фратрии * ** Пор и Мось. Люди жили маленькими поселками или отдельными семьями, но при этом жители каждого селения (пауля) отчетливо представляли себе, к какой именно фратрии они принадлежат. Такое знание было необходимо, поскольку браки заключались между представителями противоположных фратрий: мужчины Мось женились на женщинах Пор и наоборот. Фратрию Пор составляли потомки аборигенов-уральцев, а фратрию Мось – потомки угров. Конечно, в результате длившихся тысячелетиями брачных контактов представители различных фратрий оказались близки по своему антропологическому типу и иным физическим характеристикам, обладали одними и теми же культурными навыками. Это как раз и означало появление единого народа. В то же время, поскольку в обществе сохранилась исторически обусловленная брачная регуляция, без которой общество физически не могло бы существовать и воспроизводиться, то людьми осознавалось как наличие двух половин общества, так и принадлежность каждого к одной из них.

В традиционном обществе * все социальные институты, как и значимые действия людей , всегда освящены мифом. Никто не знает, когда и как появилось деление общества на две половины. Но для того, чтобы каждое поколение людей принимало это как должное и следовало этим установлениям, необходимо какое-то принимаемое как аксиома объяснение. В роли этой аксиомы и выступает миф. В мифе, прежде всего, речь идет о том, как то или иное правило поведения было установлено некими, опять же мифическими предками. В жизненно важных ситуациях, таких, как начало войны, основание нового селения, заключение брака, поведение людей как бы сводится к повторению действий предков, вернее – к имитации этих действий. Люди в подобных случаях “возвращаются”, прерывая естественное течение жизни, к тому “как было”, “как происходило”, “как делалось” в мифическом начале. Именно этой цели – достижению соответствия дел людских некоей изначально установленной, освященной мифом норме, служат многочисленные ритуалы и церемонии. Именно благодаря этому живет традиция.

Существует немало преданий о происхождении мансийских, а вернее обско-угорских, фратрий. Считается, что предком фратрии Пор был медведь (или медведица), а предком Мось – женщина Калтащ, которая могла представать в образе гуся, зайчихи или бабочки. В другом мансийском предании речь идет о том, что первый брак был заключен между мужчиной Мось и его сестрой. От этого брака родился сын. Брат убил жену-сестру и сына (тем самым миф отрицает кровнородственные браки). Из крови сестры-жены выросло растение Порих, которое съела медведица, у которой затем родилась дочь – первая женщина Пор 11 . Люди убили медведицу, но та, зная о своей предстоящей гибели, велела дочери не есть ее мясо, и долгое время запрет на употребление в пищу медвежьего мяса – мяса мифического предка, оставался обязательным для людей фратрии Пор.

Позднее отношение к медведю несколько изменилось. На него стали охотиться, или, во всяком случае, добывать, если охотнику случалось встретиться с медведем в тайге (обнаружить берлогу). В то же время у людей оставалось представление о том, что убийство медведя – преступление, ведь он предок. Поэтому бытовали специальные обряды “очищения” - все принимавшие участие в охоте бросали друг в друга снегом или (если дело было летом) плескали водой 12 .

С радостью встречали люди известие о редкой добыче – ведь она означала, что пришел праздник. На него приглашали и жителей других селений, здесь никто не был лишним. Охотник-добытчик окружался особым уважением и почетом. Именно в его доме и устраивалось праздничное торжество. При этом шкуру зверя с головой укладывали на возвышение – нары (пал) у стены, противоположной входу, на самом почетном месте. Медведь как бы наблюдал за происходящим. Голова его лежала на лапах (именно в такой позе он изображался на бронзовых бляхах двухтысячелетней давности). Перед медведем на небольшом столике ставилось угощение, а стены увешивались собольими и лисьими шкурами – хозяин тайги представал, таким образом, в виде почетного гостя праздника.

В соответствии с информацией исполнялись песни, пляски, драматические сцены – все это соответствовало разработанному ритуалу. В промежутках присутствующие угощались спиртным, мясом (мужчинам полагалась передняя, а женщинам – задняя, менее почетная, часть туши). Медведю преподносили подарки (куски ткани, а если гостем являлась медведица – платки, бусы, кольца). Эти подарки складывались в специальный ящик, причем женщинам полагалось складывать их отдельно. Длительность праздника составляла пять дней , если “гостем” был медведь, и четыре – если “гостила” медведица (по другим данным соответственно 7 и 5 дней) 13 .

Однако особое отношение к медведю, характерное для членов фратрии Пор, далеко не всегда разделялось людьми, входившими в состав другой половины общества – фратрии Мось, потомками древних угров. И хотя это обстоятельство не фиксируется ни в каких исторических документах, о нем красноречиво говорит фольклор. Именно в сказках и песнях, имеющих, казалось бы, общемансийскую принадлежность, прорываются иногда отзвуки неоднородности этого общества, различного восприятия одних и тех же жизненных ситуаций. Если для людей Пор убийство медведя – беда, переходящая в праздник, то поведение людей Мось сказания характеризуют иначе. Было бы неблагодарным занятием пересказывать эти произведения мансийского фольклора, лучше приведем одно из них – исполнявшуюся на медвежьем празднике “Песню о городском богатыре”, в которой говорится о надругательстве богатыря над убитым медведем и об отмщении за это. Повествование идет от лица медведя.
Живет старик – городской богатырь в крепости,

Окруженной деревянным частоколом.

Еще с малолетства был прекрасный охотник:

Не пропускал он мимо себя ни одного зверя,

Бегающего по земле,

Не пропускал он мимо себя ни одной птицы,

Летающей в воздухе.

Однажды в жаркое длинное лето,

Однажды в жаркое комариное лето

Настает хорошее время для тормовки.

Отправляется старик на тормовую реченьку.

Река извивается, как гусиные кишки,

Река извивается, как утиные кишки.

Едет он по ней на своей носатой лодке с носом:

Не встречается пока ни одного зверя,

Не встречается крыло ни одной птицы.

Свою лодочку узкую, как лезвие ножа,

Хотел уж повернуть обратно.

Как увидел своими зоркими глазами

Меня, годовалого могучего зверя.

Разгуливал я по берегу реки с берегами.

Бросил городской богатырь в меня стрелу

С наконечником, граненым, как клюв ворона.

Наконечник граненый, как нос ворона,

Пронзил святилище * могучего зверя.

Опустился я на землю

С добрым настроением тихого ветерка.

Подъехала носатая лодка с носом к берегу,

Вышел на берег городской богатырь,

Прицепил меня крючком к луку

И перебросил за спину.

Затем садится на середину лодки со срединою

И возвращается домой.

Когда подъехал к пристани города с пристанью,

То грубо выбросил меня на берег

И там содрал мои священные одежды.

Голову и шкуру искромсал топором

И бросил в маленький чум,

Где живут женщины-роженицы,

Где живут женщины во время менструаций.

Остальное же мясо изрубил на мелкие куски

И выбросил для собак

На середину поселка со срединою.

Обтирают о мою шкуру свои грязные ноги.

Снохи городского богатыря

После стирки своей одежды

Льют на мою шкуру грязную воду.

Батюшка Нуми-Торум * ,

Почему нарек ты меня священным зверем,

Если допускаешь такие надругательства?

Батюшка Нуми-Торум,

Смилуйся надо мной

И накажи этого преступника,

Злого городского богатыря!

Разгневанный дух могучего зверя

Отправляется в дремучий лес с темными деревьями.

Находит он семь его берлог

И созывает весь медвежий род

На войну с городским богатырем.

Идут семь разгневанных медведей

Брать кровавым приступом

Крепость городского богатыря,

Окруженную железными стенами,

Крепость городского богатыря,

Хоть они и подступают к крепости,

Хоть и влезают на ее стены,

Но не трусит и городской богатырь

С многочисленными сыновьями.

Осыпают они их стрелами,

Обрубают их пятнистые лапы с пальцами,

Бежит мой разгневанный дух

В образе хвостатой мыши,

Бежит в темные углы дремучего леса.

Обходит он все семь его углов,

Находит все семь его берлог.

Идут на помощь

Еще семь медведей – моих братьев.

Но не тут-то было:

Как только просовывается

Медвежья лапа меж частоколом,

Так сейчас же и пробивает ее

Железный наконечник стрелы.

Отступает с большими потерями медвежий род.

Бегу опять я

В прекрасном образе хвостатой мыши

В дремучий лес с темными деревьями.

Послушай, батюшка Нуми-Торум,

Городской богатырь

Оскорбил меня, лесного зверя,

Оскорбил меня, лугового зверя.

Если действительно

Ты назвал меня священным зверем,

Если действительно

Назначил хранителем клятвы,

То отомсти за это оскорбление!

Батюшка Нуми-Торум,

Опусти на землю

Моего старшего брата с изогнутой шеей.

Только он может победить городского богатыря.

Батюшка Нуми-Торум

Опускает с неба на железной цепи,

В люльке, сплетенной из древесных корней,

Моего старшего брата.

Осаждает старший брат

Крепость городского богатыря,

Окруженную железными стенами,

Разрушает он крепость городского богатыря,

Окруженную деревянным частоколом.

Хоть и мечут богатыри

Стрелы с железными наконечниками,

Да попусту:

Только срывается шерсть на его одежде;

Хоть и пытаются богатыри

Продолжать борьбу копьями, да попусту:

Отскакивают копья от его одежды.

Струсил старик – богатырь города

И убежал на задворки города с задворками.

Мчится и мой старший брат

На задворки города с задворками.

Прячется старик – богатырь города в амбарчик.

Заскакивает туда и старший брат

С изогнутой шеей.

Говорит старик – богатырь города:

Если, правда, убил я священного зверя,

Если, правда, я – хранителя клятвы,

То попробуй перекусить

Железный обух моего топора.

Перекусишь – признаю свою вину.

Перекусывает старший брат

Железный обух топора,

Перетирает железо

В крупинки мелкие, как песок,

В крупинки мелкие, как пыль;

Со страшным ревом,

Готовый пожрать город,

Со страшным ревом,

Готовый пожрать деревню,

Набрасывается на богатыря

И разрывает его в клочья,

Величиной в шкурки туфельные,

Разрывает его в клочья,

Величиной в шкурки рукавичные.

Кай – я – ю – их!
Таким образом, исподволь прокламируется непрерывное, проходящее через века противостояние двух половин, частей мансийского общества. Идеология, живущая своей собственной жизнью, не позволяет забыть о различном происхождении компонентов, из которых сложился народ. И в это же время людям, входящим в каждую из фратрий, некуда деться друг от друга. В их ограниченном космосе они были обречены на взаимодействие. Более того, они попросту не могли жить друг без друга, ибо мужчинам Мось полагалось брать в жены только женщин Пор и наоборот. Как бы насмешливо не отзывались друг о друге Мось-Махум (манси Мось) и Пор-махум (манси Пор), это никак не могло повлиять на предопределенность их отношений. Вот как говорится о том в песне:
Живет филин * .

Поет молодая женщина мощ * * ,

Филин говорит:

“Молодая женщина мощ , сложи мне песню”.

Женщина мощ поет:

“Филин – кривой нос…”

Филин говорит:

“Какую такую песню ты поешь!

Плохо поешь!

Вот я полечу,

Выпрошу снега меж деревьями,

А выкопаться ты не сможешь”.

Филин и полетел.

Опустился между деревьями.

Так кричит филин:

“Пу-у-гу! Пу-у-гу!

Батюшка мой, вышний Торум,

Наснежи снегом

Меж деревьями в эту ночь”.

Снег выпал.

Дверь дома молодой женщины мощ

Покрыло снегом.

Встала – не может свою дверь отворить.

Кое-как выбралась наружу и снег отгребла.

Филин думает:

“Молодая женщина мощ, наверно, погибла”.

Прилетел туда – а дверь дома

Молодой женщины мощ,

Оказывается, откопана.

Филин говорит:

“Молодая женщина мощ,

Скажи мне песню и спой хорошенько”.

“Как споется”, -

Говорит молодая женщина мощ.

Опять начала петь:

“Филин – кривой нос,

Филин – мохнатые голени,

Филин – пестрые глаза,

Филин – большие уши…”

Филин говорит:

“Какую такую песню ты поешь!

Плохо поешь!

Я опять попрошу снега.

Пусть снег упадет до вершины деревьев,

И ты не сможешь

Отворить дверь твоего дома”.

Филин полетел и опустился на вершину.

Так кричит филин:

“Пу-у-гу! Пу-у-гу!

Батюшка мой, вышний Торум!

Пади снегом до вершины деревьев”.

Пал снег до вершины деревьев.

Встала молодая женщина мощ –

Оказывается снег

До высоты домовой крыши.

Хоть и пыталась выйти наружу – не может.

Прилетел филин,

Спустился на крышу дома.

Филин говорит:

“Молодая женщина мощ,

Сложи мне песню

И спой хорошенько”.

Молодая женщина мощ стала петь:

“Филин – пестрые глаза,

На краешек этих нар, где я сижу.

Садись ты добрым супругом,

От бога назначенным”.

Филин вспорхнул и опустился вниз.

Крылом сюда махнул, туда махнул.

Весь снег отмахнул.

Молодая женщина мощ вышла на улицу –

И вместе зажили.

И теперь счастливо и благополучно живут 15 .
…И все же духовная жизнь каждой фратрии проходила в большой мере самостоятельно. Существовали фратриальные святилища. На правом берегу Оби в селе Вежакоры вплоть до недавнего времени находился культовый центр фратрии Пор. Здесь, в общественном доме, обитателем которого был специально избранный хранитель, в особом ящике пребывало изображение Консенг-ойки (Когтистого старика) – свернутая медвежья шкура с головой, набитой сеном и уложенной на лапы. Регулярно, через каждые 7 лет, здесь проводились ритуальные обряды, сопровождавшиеся большими танцами (яны-ект). Ритуал этот, близкий по форме к обрядам медвежьего праздника, был, однако, сложнее. Это место и ныне считается священным и почитается. В наше время периодические праздники, на которые приезжали люди из разных селений, прекратились. Последний раз они совершались в 1965 г. 16

Фратрия Мось также имела свой культовый центр. Он находился в Белогорье, недалеко от устья Иртыша. Главным фетишем здесь был знаменитый медный гусь * . Дело в том, что в облике гуся могла представать Калтащ-эква – фратриальный предок Мось и ее сын Мир-Сусне-Хум – наиболее значимый персонаж мансийского пантеона. Впрочем, о нем разговор впереди. Медный же гусь был известен как предсказатель, поэтому жрецы-хранители святилища, по выражению автора источника XVII в., “о всяких делах с болванами своими говорят и их спрашивают, и в том шаманстве те болваны и в Белогорье медный гусь отповедь чинит” 17 . Известность “медного гуся” была столь велика, что в 1704 г. во исполнение указа Петра I, требовавшего “сыскать шаманов самых знающих”, сибирские воеводы М. Черкасских и И. Обрютин послали “в Белогорскую волость толмача * * Алексея Рожина, с ним конного казака Степана Мурзинцева “по шайтанщиков по Куланка Пыхлеева да у которого медный гусь по Пьянка Мастеркова”. Правда, эти “шайтанщики” на допросе в приказной палате отговорились тем, что “с болванами де они своими не о каких делах говорить и ворожить не знают и с медным гусем нихто не говаривал и говорить не умеет, а шайтанов де они и гуся у себя держат из давних лет и по своей вере молятца” 18 .

Медный гусь имел, должно быть, внушительный вид, для него было сделано специальное гнездо из сукон, холста, кож. В честь этого кумира совершались жертвоприношения животных, более всего лошадей. Белогорское святилище существовало еще в десятые годы XVIII в., во всяком случае, Г. Новицкий в своем “Кратком описании о народе остяцком” писал: “Гусь боготворимый идол их бяше, изваян из меди в подобие гуся; име скверное жилище в юртах Белогорских при великой рыке Обе” 19 . Следует отметить, что святилище это посещалось не только манси, но и хантами, принадлежавшими к фратрии Мось * ** (точно также культовый центр в Вежакорах являлся местом своеобразного паломничества людей , входивших во фратрию Пор, независимо от того, были ли они манси или хантами).

Заметим, что регламентация духовной жизни и религиозно-обрядовой практики в соответствии с фратриальным делением общества вовсе не означала полной изоляции одной фратрии от другой и в этих сферах. Ведь манси сложились в единый народ, и осознание общности проявлялось и в существовании межфратриальных культовых мест, объединявших людей независимо от их принадлежности к той или иной фратрии.

Одно из таких святилищ называлось Торум-Кан (Божье место) и находилось недалеко от селения Ломбовож на р. Ляпин. Торум-кан действовал еще в двадцатые годы нашего столетия, сейчас осталась лишь мощная опора, к которой прислонялись стволы специально срубленных деревьев, - к ним крепились изображения мансийских богов. В их честь совершались жертвоприношения животных (оленей), здесь же разводился костер, на котором варили жертвенную пищу.

К святилищу вели две тропы. По каждой из них шли люди одной из фратрий. Это случалось дважды в год: в начале августа и вскоре после Нового года. Для посещения Торум-кана собирались жители множества селений, расположенных в бассейнах рек Сосьвы и Ляпина. Помимо ритуальных действ, устраивались соревнования на лодках (если дело происходило летом). Каждое селение выставляло команду из 12 человек. Лодки готовились заранее. 10 гребцов сидели попарно и работали каждый одним веслом, кроме этого, на корме находился рулевой, а на носу – музыкант с сангултапом * . Во время гонки он исполнял ритмичную мелодию и таким способом задавал темп гребцам.

Может возникнуть впечатление, что уходящее вглубь времен фратриальное устройство мансийского общества, которое, кстати, пронизывало его вплоть до недавнего времени, являлось чуть ли не единственным результатом социального развития народа манси. На самом деле это не так. Уже в XI в. новгородцам стало известно об угорских, в том числе мансийских, княжествах. В XVII в. Югра * * стала зависимой от Новгорода – население ее платило дань новгородцам. Впрочем, зависимость Югры от Новгорода ограничивалась “поездками новгородских даншиков для сбора ясака” 21 . Параллельно с этим, однако, шла торговля, взаимовыгодный товарообмен, и именно это обеспечивало относительную стабильность связей.

Русские источники того времени практически не содержат сведений о социальном устройстве обско-угорского, стало быть, и мансийского, общества. Лишь некоторые упоминавшиеся в них детали позволяют с большой осторожностью предположить, каков характер социальной организации угров того времени. Так, в новгородской летописи упоминается “князь югорский”. Если исходить из того, что русские при оценке чуждой для них действительности использовали собственные представления и мерки, то князь югорский XII в. – это как минимум военный предводитель, ведь в Великом Новгороде князь исполнял именно эти функции 22 .

Образ князя сохранился в народной памяти угров. Вот каким его увидел через призму фольклора выдающийся историк С.В. Бахрушин: “Князья выделяются великолепием: былины говорят о роскоши их одежды, об амбарах, где хранятся их богатства, о шелковых, разотканных и украшенных бубенцами завесах, отделяющих в их домах женскую половину от мужской, о сокровищах их домашних богов. Среди плохо вооруженных воинов опять выделяется князь, "звенящую кольчугу из блестящих колец носящий богатырь". Он окружен дворней, снабжающей его пищей и прислуживающей ему. Его богатство позволяет ему роскошь многоженства. Исключительное положение князей выработало у них изысканную психологию и утонченность манер, они щепетильны в исполнении данного слова, деликатны в еде, когда нужно приказывать, то делают это жестами и глазами. Своеобразные рыцари северных тундр, они воюют из-за женщин, хотя в семейном и общественном быту женщина занимает приниженное положение" 23 .

Размеры княжеств были невелики. В сказаниях и былинах идет речь о войске в 50 - 300 человек, а ведь для фольклора характерны скорее преувеличения , гиперболизация, чем наоборот. Социальный состав княжеств был несложен: князь, простые люди и немногочисленные княжеские рабы. Заметим, что устройство общества, особенно общества традиционного, нередко отражается в религиозных представлениях народа, ведь религия - отражение в сознании людей "тех внешних сил, которые господствуют над ними в повседневной жизни". (Ф. Энгельс). Боги и духи живут по тем же правилам, что и люди. Да и как иначе - ведь, с точки зрения людей, именно богам всегда приписывается установление существующего порядка ("Всякая власть от Бога"). У манси есть святилища, в которых изображениями духов представлены все категории, сословия общества, каким оно было задолго до присоединения Сибири к России.

Неподалеку от поселка Хожлог расположено святилище богатыря Пайпын-ойки - хозяина и защитника этого селения. Согласно местному мифу хожлогский богатырь является ни кем иным как "помощником", подчиненным Хонт-Торума (бога войны), князя-богатыря более высокого статуса. В свою очередь Пайпын-ойка также имеет подчиненных, и даже разных рангов. В их числе Мис-хум * , фигурирующий в качестве воина. Макушка головы Мис-хума плотно обмотана куском белой ткани, создающей впечатление воинского шлема, туловище же его обернуто кусками материи белой, пестрой и красной расцветок. Кроме того, на Мис-хуме белый халат с поясом.

В "услужении" у Пайпын-ойки находился Какын-пунгк-ойка (буквально: паршивый лысый мужик) - работник, а вернее, раб. Его предельно низкий социальный статус подчеркнут старой изношенной одеждой. Возле него на земле лежит добрый десяток старых меховых шапок. В отличие от Мис-хума, которому посетители культового места время от времени приносили новые лоскуты ткани, Какын-пунгк-ойке ничего нового не полагалось. Более того, посетители святилища награждали его уничижительными эпитетами. Трудно представить более яркое проявление социального неравенства, перенесенного людьми из их реальной жизни в мир богов.

Какын-пунгк-ойка олицетворяет собой самое низшее сословие традиционного мансийского общества. Чего стоит одно его имя: "паршивый лысый мужик". Определение "паршивый" говорит само за себя, не случаен и второй эпитет - лысый. Как выяснил В.Н. Чернецов, в представлениях манси и хантов волосы человека связаны с одной из его душ (у мужчины их 5, у женщины - 4). Человек, лишенный волос, теряет эту, так называемую "маленькую" душу. Он становится слабым, робким, теряет свою мужскую силу. В то же время атрибутами богатырей-воителей в героических преданиях являются косы. Именно "косатые богатыри" обладали особой мощью и окружались почетом.

Итак, в трех фигурах сельского святилища оказались воплощены три сословия мансийского общества - здесь мы увидели князя (вассала еще более могущественного Хонт-Торума), воина и раба. Нет здесь только рядовых общинников, составлявших большинство общества. Это, впрочем, понятно, - ведь именно они и воздвигали святилища, населяя их персонажами своих религиозно-мифологических представлений. Они же являлись и "подданными" каждого созданного ими "хозяина", поэтому их собственных изображений и нет на культовых местах - живым людям не нужны искусственно созданные заместители 24 .

Изучая общественный строй хантов и манси, С.В. Бахрушин обнаружил лишь в Кодском княжестве, существовавшем еще в XVII в., все четыре сословия (князья, воины, общинники, рабы). Это хантыйское княжество отличалось необыкновенно большими размерами (его территория простиралась от устья Оби до ее притока в среднем течении - р. Вах). Атрибутика культовых мест убеждает нас в том, что и мансийские княжества могли иметь не менее развитую социальную структуру, в соответствии с которой общество оказывалось довольно четко стратифицированным. Правда, не все мансийские объединения достигли такого уровня, от которого, казалось бы, совсем немного до настоящего государства.

Здесь, может быть, стоит напомнить, что государство возникает тогда, когда в обществе происходит накопление богатств и, в соответствии с этим, имущественная дифференциация людей , его составляющих, когда противоречия в нем становятся антагонистическими, и возникает необходимость (и возможность) для появления особого слоя людей, не занятых в сфере производства, - профессиональных военных, чиновников, полицейских и т.п. Именно они составляют вместе то, что принято называть "аппаратом", без которого нет и государства. О мансийских же (как и хантыйских) княжествах * можно сказать, что они достигли рубежа предгосударственных образований. По аналогии их можно сопоставить с древнекиевским княжеством ко времени прихода варягов в Киевскую Русь.

Центром мансийского княжества был городок, укрепленный рвом и тыном. Здесь находилась резиденция князя, здесь же располагалось и святилище - место поклонения всего населения княжества. Большая часть "подданных" князя жила в маленьких, разбросанных далеко один от другого селениях-паулях. Нередким явлением было объединение княжеств. Так, в известное своей мощью Пелымское княжество входили также княжества Кондинское и Табаринское, каждое из которых имело своего князя.

Прежде чем говорить об отношениях между княжествами, следует сказать о том, что хотя аборигены тайги совершенствовали орудия труда, сочетали в рамках единой экономической структуры разные виды хозяйственной деятельности, они все же не перешли на уровень производящего хозяйства. Их хозяйство оставалось присваивающим - оно включало в себя охоту, рыболовство, сбор орехов и ягод. Иными словами, благополучие манси, как и других таежных народов Сибири, целиком зависело от богатства или скудости природы. А если учесть, что у таежных народов была возможность обмена пушнины на товары, которые привозили купцы из Ирана, позднее - Средней Азии, то становится понятной ориентация населения тайги на добычу пушного зверя. В то же время стремление к расширению пушного промысла, увеличению добычи зверей вступало в противоречие с биологическими ресурсами конкретной охотничьей территории. Увеличить количество добываемых продуктов за счет еще более интенсивного использования угодий было невозможно. Поэтому проблема территорий существовала всегда и каждый раз возникала заново. Все это и создавало обстановку "войны всех против всех".

Фольклор коренного населения Западной Сибири донес до нас многочисленные и яркие описания военных столкновений: жестокость и беспощадность противника, который убивает всех жителей, не оставляя даже "привязанной к шесту собаки", картины уничтоженных поселков с площадями, усеянными жертвами. Нападающие стремились истребить мужское население, начиная с предводителя, грабили имущество, забирали в плен и уводили с собой оставшихся в живых женщин и детей (иногда и мужчин), превращая их в рабов. Воевали с иноплеменниками и друг с другом. Во время этнографических экспедиций к манси не раз приходилось слышать о том, как воевали их предки в "богатырские времена". Вот некоторые из этих преданий.

Ма́нси (манс. меньдси, моансь; устаревшее - вогу́лы, вогуличи)

Взгляд из прошлого

"Народы России. Этнографические очерки" (издание журнала "Природа и люди"), 1879-1880:

Леность вогулов составляет главную причину их бедности, а равнодушие к своему положению поразительно. Часто случается, что к семействе нечего есть, а вогул курит себе трубку и играет в карты.

- При всех недостатках у вогула есть и хорошие черты: сострадание и гостеприимство. Перед начальством вогулы боязливы, между собою тихи, а с промышленниками, приезжающими к ним за мехами и рыбою, даже хитры. Так, вогул сразу не покажет всего своего товара, а сделает это постепенно, чтобы подзадорить покупателя. Но зато, как только отведает он водки, то вся хитрость его тотчас же исчезает, твердость пропадает, он делается мягким и сговорчивым.

Вогул молчалив, и на лице его редко можно подметить знаки удовольствия. Даже во время танцев и возбуждения табаком и водкою его физиономия сохраняет свое обычное спокойствие и угрюмость. В то же время вогул, в противоположность остяку и самоеду, почти никогда не жалуется ни на что. Его сжатые губы, глубокий и мрачный взгляд резко выражают непреклонный характер.


- Одежда вогулов почти не отличается от платья русского крестьянина, а пища крайне невзыскательна. Некоторые из вогулов и ныне еще едят конину. Приготовляется же пища чрезвычайно неопрятно. Рыбу, например, варят вместе с внутренностями и чешуей в котлах, которые никогда не моют. Сначала едят навар, а потом грязными руками и рыбу. Жилища также крайне неопрятны.

У вогулов нет ни пашен, ни огородов, и только немногие из них занимаются скотоводством. Звериною же ловлею они занимаются со страстью, употребляя для охоты ружья, луки, стрелы и рогатины.

- Вогулы, живущие по р. Конде в Сибири, ведут совершенно оседлую жизнь и до того обрусели, что их нельзя отличить от русских крестьян: те же дома, та же одежда и речь, и вся разница замечается только в том, что, умея говорить по-русски, эти вогулы не забыли и свой родной язык. В Пермской губернии тоже приучают вогулов к оседлой жизни и земледелию, но не имеют успеха: дремучие леса и охота привлекают вогула гораздо более, чем хлебопашество.

К.Носилов, "У вогулов", 1900:

Вогулы живут под восточным склоном северного Урала, там, где с запада им граничат низовья Оби.


- Еще недавно воинственный, бодрый, знавший, как топить, добывать из руд Урала железо, медь, серебро, имевший торговые сношения с соседями, войны, - народ этот теперь совсем упал, совсем превратился в первобытного дикаря и так далеко ушел от цивилизации в свои непроходимые леса, так забился в глушь своей тайги, так изолировался, что, кажется, уже больше не покажется на мировой сцене, а, тихо вымирая, сойдет вовсе с лица нашей планеты. Откуда он пришел в эту тайгу, какие великие передвижения народов его вдвинули сюда, он не говорит, он забыл даже свое недавнее прошлое; но его типичные черты, - хотя вогулы уже слились давно с монгольскими племенами, заимствовали от них обычаи, верования,- еще до сих пор напоминают юг, другое солнце: кудрявые, черные волосы, римский профиль лица, тонкий, выдающийся нос, благородное, открытое лицо, осанка, смуглый цвет лица, горячий, смелый взгляд - ясно говорят, что не здесь их родина, что они только втиснуты сюда необходимостью, историческими событиями, передвижениями народов.


- Такие лица скорее напоминают венгерца, цыгана, болгарина, чем остяка, тип которого все более и более начинает преобладать, благодаря кровосмешению.

Ближайшие родственники остяков-хантов - манси, в XIX веке назывались вогулами или вогуличами. Манси делились на две группы родов (фратрии) - "пор" и "мось". Браки заключались только между представителями разных фратрий: мужчины-мось женились на женщинах-пор и наоборот. Главными занятиями вогулов были охота и рыболовство. Поэтому они вели, в основном, оседлый образ жизни и были более склонны к ассимиляции, нежели остяки.

Современные источники

Ма́нси - малочисленный народ в России, коренное население Ханты-Мансийского Автономного Округа - Югры.

Ближайшие родственники хантов и исконных венгров (мадьяров)

Численность

Всего 12500, из них в РФ (по переписи 2010г.) 12269 человек.

Тюменская область 11614 ч., в том числе Ханты-Мансийский А. О. 10917 ч., Ямало-Ненецкий А. О. 171 ч., Тюменская область (бех ХМАО и ЯНАО) 496 человек.

Свердловская область 251 человек.

Несколько человек - на северо-востоке Пермского края (государственный заповедник «Вишерский»).

Численность манси в населённых пунктах в 2002 г.

Ханты-Мансийский АО:

Посёлок городского типа Кондинское - 876

Город Ханты-Мансийск - 785

Город Нижневартовск - 705

Посёлок городского типа Игрим - 592

Посёлок городского типа Междуреченский - 585

Село Саранпауль - 558

Посёлок Сосьва - 440

Посёлок городского типа Берёзово - 374

Деревня Шугур - 343

Посёлок Половинка - 269

Деревня Хулимсунт - 255

Село Леуши - 240

Посёлок Ванзетур - 235

Село Ломбовож - 203

Город Сургут - 199

Деревня Нижние Нарыкары - 198

Село Няксимволь - 179

Деревня Юмас - 171

Деревня Анеева - 128

Посёлок Ягодный - 125

Село Перегребное - 118

Посёлок Лиственичный - 112

Посёлок городского типа Луговой - 105

Деревня Кимкьясуй - 104

Тюменская область:

Город Тюмень - 340

Самоназвание (эндо-этноним)

Манси, означает человек и восходит к прафинно-угорскому слову *mańćɜ «мужчина, человек».

Имеет параллели в других угорских языках: хантыйское название одной из фратрий - маньть (mańt́) (В), моньть (mońt́) (И), мась (maś) (О), а также самоназвание венгров magyar.

В разных диалектах мансийского оно имеет разные формы: сосьвинский маньси (mańśi), пелымский ма̄ньсь (māńś), нижнекондинский мӧ̄ньсь (mɔ̄̈ńś), тавдинский мӓньцӣ (mäńćī),нижнелозьвинский ма̊ньсь (måńś).

Название мансийской фратрии Мо̄сь заимствовано из хантыйского мась (mɔś) (О), однако имеет такое же прохождение из общеугорского слова *mańćɜ.

В русском языке для обозначения представителей народа существуют слова: во мн. ч. манси (несклоняемое) имансийцы; в ед. ч. мансиец и мансийка, а также манси (несклоняемое) для обозначения мужчины или женщины. Прилагательные мансийский и (неизменяемое) манси.

До 1920-30-х годов манси назывались по-русски словом вогулы, которое происходит из хант. u̯oɣaĺ, u̯oɣat.

Это название до сих пор иногда употребляется в других языках, например, нем. Wogul, wogulisch.

К этнониму «манси» обычно прибавляют название местности, откуда происходит данная группа (сакв маньсит - сагвинские манси).

Соотносясь с другими народами, манси называют себя «манси махум» - манси народ

Язык и письменность

Говорят, на мансийском языке, но вследствие активной ассимиляции около 60 % используют в обиходе русский язык.

Мансийский язык относится к обско-угорской группе уральской (по другой классификации - уральско-юкагирской) языковой семьи.

Диалекты: сосьвинский, верхне-лозьвинский, тавдинский, одна кондинский, пелымский, вагильский, средне-лозьвинский, нижне-лозьвинский.

Мансийская письменность существует с 1931 года - на основе латинского,

с 1937 года - на основе русского алфавита.

Литературный язык основан на сосьвинском диалекте.

Этногенез

Считается, что как этнос манси сложились в результате слияния местных племён уральской неолитической культуры и угорских племён, двигавшихся с юга через степи и лесостепи Западной Сибири, и Северного Казахстана.

Двухкомпонентность (сочетание культур таёжных охотников и рыболовов и степных кочевников-скотоводов) в культуре народа сохраняется и поныне.

Манси делятся на две экзогамные фратрии: Пор и Мось, исторически различающиеся происхождением, а также обычаями.

Браки заключались только между представителями противоположных фратрий: мужчины Мось женились на женщинах Пор и наоборот.

Фратрию Пор составляли потомки аборигенов-уральцев, а фратрию Мось - потомки угров.

Предком фратрии Пор считается медведь, а фратрии Мось - женщина Калтащ, которая могла представать в образе гуся, зайчихи или бабочки.

Антропологическая характеристика

Манси (как и ханты) характеризуются следующим комплексом признаков:

Низкий рост (менее 160 см в среднем для мужчин),

Общая грацильность (миниатюрность строения),

Неширокая голова, мезо- или долихокефальная по форме и низкая по высоте,

Прямые мягкие чёрные или русые волосы,

Тёмные или смешанные глаза,

Заметно варьирующий по группам процент монгольской складки века, прикрывающей слёзный бугорок (эпикантус),

Различное по форме лицо средней высоты, с заметной уплощённостью и скуластостью,

- нос слабо или средневыступающий, в основном средний по ширине, преимущественно с прямой или вогнутой спинкой носа, с приподнятым кончиком и основанием,

Ослабленный рост бороды,

Относительно широкий рот,

Небольшая толщина губ,

Средне выступающий или убегающий подбородок.

Традиционные занятия

Охота, рыболовство, оленеводство, земледелие, скотоводство.

Для передвижения манси уже в древности использовали лодки-долблёнки, лыжи, нарты (с собачьей, оленьей или конной упряжкой).

Для охоты использовались различные ловушки (чирканы) и самострелы.

Рыболовство распространено на Оби и на Северной Сосьве.

Орудия ловли рыбы: остроги, сети, ловили рыбу, перегораживая ручьи запрудами.

В верховьях Лозьвы, Ляпины, Северной Сосьвы - оленеводство, оно заимствовано у хантов в XIII-XIV веках.

К наиболее развитым областям животноводства можно отнести разведение лошадей, крупного и мелкого рогатого скота.

Кроме того, развито птицеводство.

Большое значение в быту имел сибирский кедр, с которого собирали огромный урожай кедровых орехов.

Кроме того, из плетёного кедрового корня изготовлялись предметы быта, посуда, ящики, коробки, корзины (так называемые корневатики).

Распространены были изделия из берёсты, коробки, туеса, деревянная посуда, ложки, корыта, ковши, а также простейшая мебель.

Использовались гончарные изделия.

Из оружия применялись луки и стрелы, копья, рогатины, различного типа клинки, известны были и доспехи.

Манси и соседние народы достигли также определённых успехов в обработке железа, но наибольшее их мастерство проявилось в обработке дерева

В народном искусстве основное место занимает орнамент, мотивы которого сходны с мотивами родственных хантов и селькупов.

Это - геометрические фигуры в виде оленьих рогов, ромбов, волнистые линии, меандр типа греческого, зигзагообразные линии, расположенные чаще в виде полосы.

В бронзовом литье чаще попадаются изображения животных, орла, медведя.

Из археологических находок большой интерес представляют серебряные блюда иранского и византийского происхождения.

Жилище

Поселения постоянные (зимние) и сезонные (весенние, летние, осенние) на местах промысла.

Посёлок обычно населяли несколько больших или малых, в основном родственных семей.

Традиционное жилище зимой - прямоугольные срубные дома, нередко с земляной крышей, у южных групп - избы русского типа.

Летом - конические берестяные чумы или четырёхугольные каркасные постройки из жердей, крытых берёстой, у оленеводов - крытые оленьими шкурами чумы.

Жилище отапливалось и освещалось чувалом - открытым очагом из жердей, обмазанных глиной.

Хлеб пекли в отдельных печах.

В период месячных, женщины Манси жили в специальных домах.

Традиционная одежда

Для изготовления верхней одежды использовали шкуры оленей - сов.

Из шкур, снятых зимой, шили дорожную одежду, из летних - женские шубы.

Камус - шкура с ног оленей - шла на изготовление обуви и рукавиц.

Одежду сшивали сухожилиями и нитками из волокон крапивы.

Украшали одежду меховым мозаичным орнаментом, бисером, бусами, металлическими подвесками, оловянными бляшками.

Мужской костюм состоял из коротких меховых штанов, заправленных в чулки, нижней и верхней плечевой одежды - рубахи из льна, или крапивы, малицы из снятой под осень оленьей шкуры, повернутой мехом внутрь, с капюшоном; парки глухого покроя мехом наружу, которую надевали поверх малицы.

Дорожной одеждой служила шуба - гусь, по покрою аналогичная парке, но более длинная и сшитая из зимних оленьих шкур.

Носили также гусь из разноцветного сукна с пришивными рукавами.

Суконная накидка - лузан была без рукавов, с незашитыми боками, капюшоном, внутренними карманами спереди и сзади.

Подобный лузан, но без капюшона, бытовал у многих уральских народов как охотничья одежда.

Для ходьбы на лыжах манси надевали сапоги - уледи, сшитые из выделанных шкур, и няры из шкур мехом наружу.

Уледи и няры носили с длинными чулками из сукна или мягкой кожи - ровдуги.

Летней обувью повсеместно служили кожаные поршни с высокими голенищами из ровдуги.

Нижняя часть поршня делалась из куска кожи, со сборками на носке и пятке.

Одежду подпоясывали плетеными и кожаными поясами.

Кожаные обязательно украшались ажурными металлическими или костяными накладками.

К поясу подвешивали нож в ножнах и клыки медведя - для предохранения от несчастий.

Бывали случаи, когда во время охоты пояс приносили в жертву - например, его бросали в воду, чтобы избежать опасности.

Мужчины носили на голове шапки из овечьих или собачьих шкур, но часто обходились только капюшонами.

Интерес вызывает мужская мансийская прическа.

Волосы не стригли и заплетали в две косы, концы которых соединяли жгутом с цепочками или пуговицами.

В ушах носили серьги.

Мужская прическа в виде кос имеет древнее происхождение. Э

тнографы признают ее одним из этнических признаков тюркоязычных народов от Юго-Восточной Европы до Центральной Азии.

Такую имели и североамериканские индейцы.

В литературе отмечается, что такой обычай манси восходит к эпохе, когда их предки жили в южных степных районах.

Давней традицией является также ношение колец на одном или нескольких пальцах.

Часто кольцо фигурирует в фольклорных сюжетах: с его помощью находят клады, распознают принадлежность к родовому коллективу.

С конца XVIII в., как отмечают многие авторы воспоминаний о встречах с уральскими манси, женщины носили длинные рубахи из хлопчатобумажных тканей.

Их шили со сборками у ворота, манжетами на рукавах, по подолу пришивали яркую ленту.

Позднее стали носить платье - суп, схожее по покрою с русским: на кокетке, с вшитыми и зауженными рукавами, отложным или стоячим воротником, со складками, заложенными на месте пришивания кокетки к полотнищам, образующим стан.

По нагрудному разрезу пришивалась полоска ткани, которую украшали бисером.

Бисером украшался и воротник рубахи.

Любопытны выводы этнографов о вышивке женских рубах.

Для нее характерна ярко выраженная полихромия с использованием ниток темных расцветок: красных, коричневых, синих, черных.

Мотивы вышитого орнамента находят прямые аналогии с узорами на тканях восточных и поволжских народов.

Исследователь З.П. Соколова считает, что такое сходство идет от эпохи бронзы, когда существовало единство племен, от которых впоследствии произошли не только финно-угры Западной Сибири, Урала, но и Среднего Поволжья.

Поверх рубахи надевали распашные шубы из оленьего меха или сукна
- сахи.

Самой нарядной считалась шуба белого цвета.

Подол и полосы выделялись полосками меха, отличающегося от основной расцветки.

Такие шубы обязательно украшались мозаичным орнаментом.

В каждой местности был свой орнамент.

Например, у сосьвинских манси он связывался с изображением лягушки, а у лозьвинских - соболя.

Женщины носили также распашные кафтаны - нуй сахи - из синего, зеленого, красного сукна. Их украшали узкими полосками разноцветной ткани.

Верхотурские манси очень рано заимствовали от русских сарафаны, называли их верхницами.

В будни женщины носили сарафаны из небеленого холста, а по праздникам - из покупных шелковых тканей, чаще всего из китайки.

В середине XIX в. молодые женщины и девушки из лозьвинских манси начинали носить ситцевые юбки с кофтами - шугаями.

Женской обувью были няры, которые носили с чулками, связанными из овечьей или собачьей шерсти.

Праздничные чулки обязательно орнаментировали.

Кожаная поверхность няр расшивалась бисером.

Повседневно носили поршин, которые от мужских отличались только меньшими размерами.

Распространенным головным убором был платок, который украшался пришитой бахромой из ниток.

Исследователи предполагают, что когда-то у мансийских женщин существовал обычай закрывать лицо.

На это, в частности, указывают такие примеры: во время свадьбы женщина закрывала лицо от родственников мужа, во время так называемого медвежьего праздника - от изображений духов. Долго сохранялось поверье, что ходить без платка - значит навлекать на себя несчастье.

Об этом есть фольклорные сведения.

Женщины манси не носили меховых шапок, поскольку мех был предметом приношения богам и духам.

Девушки носили головные повязки - панжос.

Сзади их стягивали завязками, а лицевую сторону украшали крупным бисером, монетами, а иногда, как отмечал в 1851 г. корреспондент Русского географического общества Е. Павлов, «что-то вроде змеиных головок, довольно искусно сделанных из кости и утвержденных в недальнем между собою расстоянии».

Бисер для украшений признается материалом, заимствованным у южных народов.

У всех групп манси бытовало нагрудное украшение - турлапс.

Оно состояло из ажурной бисерной сетки, пришитой к холщовой ткани.

Иногда нагрудник делали из красного или синего сукна и украшали его оловянными бляшками.

Прическа состояла из двух кос и многочисленных украшений из бисера, нанизанных на вплетенные жгуты; иногда использовались металлические и костяные зооморфные подвески.

В целом одежда манси - типичная одежда таежного охотничье-рыболовецкого населения с сохранением некоторых элементов облачения их степных предков.

Национальная кухня

Традиционной пищей манси служили рыба и мясо.

Рыбу ели сырой, вареной, мороженой, вяленой, копченой, сушеной.

Из внутренностей рыбы вытапливали жир, который употребляли в чистом виде или смешивали с ягодами.

Мясо промысловых животных (преимущественно лося), боровую и водоплавающую дичь вялили и коптили.

Домашних оленей забивали в основном по праздникам.

Чернику, черную смородину, черемуху, морошку, бруснику и клюкву заготавливали впрок.

Беличьи желудки

С открытием охотничьего зимнего сезона охотники добывают много белок.

В урожайные годы кедра у добытых белок желудки, как правило, набиты кедровыми орехами.

Охотники беличьи желудки вместе с содержимым обжаривают и едят. Б

людо относится к разряду деликатесных.

Березовый сок

Манси любят березовый сок.

Собирают его в период сокодвижения, заготавливают в различные емкости.

Икра по-мансийски

Икру манси редко едят в малосольном виде.

Обычно они ее отваривают в рыбьем жиру.

Получается калорийное и вкусное кушанье.

Рыба на рожне

Манси предпочитают жарить на рожне рыбу небольших размеров.

Обычно они на тальниковый шампур надевают 10-15 рыбок, солят и зажаривают около костра.

Ягоды с рыбьим жиром

В тайге растет много разной ягоды: морошка, голубика, шикша, брусника, княженка и др.

Манси активно собирают ягоды и широко их используют в своем питании. Наиболее часто они употребляют ягоды с рыбьим жиром и зеленью

Религия

Формальное православие, однако сохраняются традиционный Пантеизм, культ духов-покровителей, предков, медведя (медвежьи праздники).

Согласно мифу, землю со дна океана при сотворении мира достала гагара по имени Лули.

По другой версии, землю со дна достал сам Куль-Отыр.

Мир делится на три сферы: воздушную, водную и земную.

Именно поэтому водоплавающая птица оказывается в этой ситуации наиболее подходящей, - ей доступны все три сферы.

Высшие боги в пантеоне - Нуми-Торум и его сын, Корс-Торум.

Подземным миром заведует злой дух Куль-Отыр (Кынь-Лунг).

Основные боги: старший из сыновей Нуми-Торума, Полум-Торум, ведает всей рыбой и зверями окрестных мест.

Мир-суснэ-хум, другой сын Нуми-Торума, - посредник между богами и миром («Небесный надзиратель»), его конь - Товлынг-лув, Мых-ими - «Земля-старуха».

Богиня, предупреждающая болезни, Калтащ-эква - богиня земли, мать Мир-Суснэ-хума, Хотал-эква - богиня солнца.

Этпос-ойка - бог луны, Най-эква - богиня огня, Сяхыл-торум - бог грома, Косяр-Торум - внук Нуми-Торума.

Третий сын Нуми-Торума, Аутья-отыр, имеет вид щуки и живёт в устье Оби. Ещё один сын Нуми-Торума, Нёр-ойка - покровитель оленьих стад.

Богам было отведено и место жительства: Полум-Торум жил на реке Пелым (Полум), Нёр-ойка - на озере Ялпын-тур.

Хонт-Торум - бог войны, его жена - Суй-ур-эква, помощники - Хуси, Энки.

Эпитетом Колташ (Калтащ)-эквы является Сорни-эква («Золотая баба»), это было воспринято европейцами буквально, и они полагали, что существует изображение её из золота.

Персонажи низшей мифологии: пупыг - добрый дух (хранитель), куль - злой дух, менкв - великан-людоед, учи (очи) - лесной монстр, мысь (мис) - добрый великан.

Один из персонажей, Мис нэ - «Лесная дева», приносит удачу охотнику и выходит за него замуж.

У них рождается сын, но люди в селении её обижают, и она уходит обратно в лес.

В деревне Хурум-пауль почитался Йибы-ойка («Старик-филин»), который считался жителями этой деревни своим предком, то есть тотемом.

Тотемами у народов Обского севера были также стрекоза, трясогузка, филин. Тотем не мог быть объектом охоты.

По поверьям манси - у мужчин - 5 или 7 душ, у женщин - 4 или 6. Из них две - важнейшие, одна реинкарнировалась в ребенка того же пола, другая уходила в царство Куль-Отыра.

По существу, «духи» являются персонификациями сил и явлений природы.

Примечание: слова «ойка» и «эква» означают соответственно «старик» и «старуха, баба, женщина», «нэ» - «женщина, дева», «отыр» - «богатырь».

История

История Манси крайне плохо изучена!

Из очевидного…:

В Чаньвенской (Вогульской) пещере, расположенной вблизи посёлка Всеволодо-Вильва в Пермском крае были обнаружены следы пребывания вогулов.

По мнению краеведов, пещера была капищем (языческим святилищем) манси, где проводились ритуальные обряды.

В пещере были найдены медвежьи черепа со следами ударов каменных топоров и копий, черепки керамических сосудов, костяные и железные наконечники стрел, бронзовые бляшки пермского звериного стиля с изображением человека-лося, стоящего на ящере, серебряные и бронзовые украшения.

Предполагается, что первоначально манси жили на Урале и его западных склонах, но коми и русские в XI-XIV веках вытеснили их в Зауралье.

У Манси выделялись сословия князей (воевод), богатырей, дружинников.

К X веку была известна письменность, металлургия и металлообработка, ювелирное дело и гончарное дело, медицина, ткачество, развита международная торговля.

Наиболее ранние контакты с русскими, в первую очередь с новгородцами, относятся к XI веку.

С присоединением Сибири к Российскому государству в конце XVI века русская колонизация усилилась, и уже в конце XVII века численность русских превысила численность коренного населения.

Манси постепенно вытеснялись на север и восток, в XVIII веке были обращены в христианство.