Виктор Васильевич Малеев — зам.директора по научной работе Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, академик РАН, профессор по инфекционным болезням, бывший воспитанник детского дома. В интервью корреспонденту фонда «Измени одну жизнь» он рассказал о том, как выживал в детском доме, как учился, как спасал людей в разных странах мира. И дал советы нынешним воспитанникам детских домов.

Фото — vsluh.ru.

Профессор-инфекционист Виктор Васильевич родился в 1940 году. В среднеазиатской эвакуации несколько лет воспитывался в детдоме и школе-интернате. После окончания Андижанского медицинского института в 1964 году работал врачом в пустыне Кызыл-Кум, в участковой больнице Калужской области, заведующим подмосковной врачебной амбулаторией. С 1968 года работает в Центральном НИИ эпидемиологии. Участник миссий российских врачей в различных частях света. Автор медицинских препаратов, в том числе известного многим Регидрона.

— Виктор Васильевич, как вы попали в детский дом?

— Когда началась война, мне не было еще и года. Отец в первых рядах ушел на фронт, в 1941 году погиб, а нас с мамой отправили в эвакуацию в Среднюю Азию, в узбекский город Андижан. Мама была неграмотной, читать и писать не умела. Разгружая вагоны, она надорвала спину и заработала грыжу. В то время, когда мама была в больнице, соседи сдали меня в детский дом. Все эвакуированные жили в одной комнате. Я остался один, лежал и кричал. Видимо, кому -то из соседей это надоело, и так от меня избавились. Из детского дома мама сразу забирать меня не стала, испугалась, что не прокормит. Забрала она меня, когда я уже в школе учился. В детском доме я провел в общей сложности 9 лет.

Детей тогда сдавали в казенные учреждения из-за общей тяжелой ситуации. Это не были дети из неблагополучных семей. В детском доме была «дедовщина»?

— Я попал к узбекским детям. Среди них я был чужаком. Меня и били и еду у меня отбирали. Все было. Из-за болезней я был дистрофиком. В восемь лет я весил чуть больше 20 кг. Когда давали еду, сильные дети набрасывались, а меня отталкивали. Когда все расходились, я собирал крошки. Благодаря этим крошкам я и выжил.

— Вы часто болели в детстве?

— Еще по дороге в Андижан я заболел корью, и нас с мамой сняли с поезда. Средняя Азия всегда была краем, в котором было много инфекций, а в войну особенно. В городе не было канализации, не было чистой воды, часто не соблюдались правила гигиены. В детстве я очень много болел, и это были именно инфекционные болезни. Я перенес корь, малярию, менингит. Во втором классе, когда нас посылали собирать хлопок, поймал вшей.

— Поэтому вы решили стать врачом?

— Отчасти. Я окончил школу с золотой медалью. У меня были большие способности по математике, и я хотел стать математиком. Поступать в вуз и учиться на врача я не планировал. Но у меня не было другого выхода: в Андижане было всего три института, и как раз в то время открылся медицинский. Инфекционные болезни были тем, о чем я знал не понаслышке, поэтому в медицинский я и пошел.

— Детдомовцы обычно жалуются на свою судьбу, у них большие проблемы с мотивацией. Как вы с этим справились?

— Я знал, что идет война, что всем трудно, не только мне. Воспитатели нам об этом все время говорили. Мама меня не бросала, она периодически приходила в детский дом, разговаривала со мной. В младших классах я начал курить, но она меня как-то отучила. Она меня поддерживала, мотивировала, интересовалась мной.

Когда я учился в школе, в нашем дворе жили около 10 семей. Среди них были русские, татары, бухарские евреи — это был своего рода Вавилон. Одна уборная на всех. Правда, с двумя дырками.

Весь двор меня любил. Я был сын двора. Соседи давали одежду. Я во время учебы помогал их детям решать задачи, за это они меня кормили.

— Вы простили свою маму?

— В детстве, конечно, я был обижен на нее за то, что она меня не забирала домой. Принести она ничего не могла, потому что сама толком выживала. Я ныл. Но потом, конечно, простил ее. Я ей благодарен.

В последствии я переехал в Калужскую область, работал сельским врачом, а мама осталась в Средней Азии. Она там умерла. Когда пошел национализм, ее отказывались класть в больницу, потом, что она была русская. Чтоб помочь ей устроиться на лечение, я писал диссертацию врачу в Узбекистане.

— Что бы вы посоветовали современному воспитаннику детского дома?

— Когда вокруг атмосфера злости, ребенку очень трудно ее преодолеть. Дети могут расти и развиваться только в любви. С ними нужно быть, разговаривать, нужно давать им почувствовать добро.

Все, что я скажу — это капля в море. Потому что общая атмосфера там совсем другая. Но я бы сказал так: «Если ты сам не встанешь, никто за тебя ничего не сделает. Все двери, в принципе, открываются, только ты сам будь человеком. Доброта должна быть. Ты должен жалеть окружающих и помнить, что как ты будешь относиться к людям, так и они к тебе».

— Помог ли вам в жизни детдомовский опыт?

— Жизнь и детский дом приготовили меня к профессии. В детдоме я очень быстро понял, что для того чтобы выжить, нужно биться. Меня били, мяли, а я говорил себе, что должен стать сильным, что я мужчина и должен драться.

С 10 лет я начал ежедневно делать зарядку, приучал себя, что могу какое -то время не спать, потому что дети меня во сне обижали. Говорил себе, что могу не есть, потому что часто голодал. Я готовил себя с детства, и все это мне помогло.

Виктор Малеев и его коллега — профессор, заведующий лабораторией экологии вирусов «НИИ вирусологии им. Д.И. Ивановского» Михаил Щелканов в Гвинее, охваченной Эболой. 2014 г. Фото — gazeta.ru.

Я работал в Ираке под американскими бомбами, когда в 1999 году шла война с Кувейтом, сидел в бомбоубежище вместе с больными. Очень много работал на холере. В Кении, в Сомали, в Бангладеш, в Йемене. Когда ты работаешь на эпидемии, тут уже не до себя. В день у меня было по 100 больных холерой. Ты идешь спасать людей, и ты не можешь им сказать: «Извините мне пора, мне надо кушать».

— Почему вы изучали холеру, чем вас так она интересовала?

— Холера — это инфекция, при которой лечение высокоэффективно и быстро дает положительный результат. Для меня эта болезнь — родная. При холере организм человека теряет огромное количество жидкости. Она не бывает хронической, и если за несколько дней ее удается диагностировать — все будет хорошо.

Если другие инфекции лечатся большим количеством лекарств, то здесь нужна только жидкость. Во время холеры человек выглядит жутко. Страшнее, чем при любой другой болезни — весь черно-синий, кожа сморщенная. Но когда ему начинают внутривенно вводить солевой раствор, то по мере поступления жидкости, у тебя на глазах складки на коже у больного начинают расправляться, тургор кожи восстанавливается, возвращается нормальный цвет лица. И ты можешь видеть, как на твоих глазах фактически происходит чудо.

Виктор Васильевич Малеев (род. 1940) — учёный-микробиолог, доктор медицинских наук, академик РАН. Создатель полиэлектролитных растворов, применяемых при обезвоживании (в том числе при холере и других инфекционных заболеваниях). Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники. Ниже размещено его интервью корреспонденту журнала "Коммерсант-наука" Елене Фальбанской, опубликованное в №7 за 2015 год .

Академик РАН Виктор Васильевич Малеев. Фото: Наталья Коган / Коммерсант-наука

Человечество всегда живет в окружении патогенных микроорганизмов и всегда пытается бороться с ними — или, по крайней мере, контролировать. И хотя, согласно официальной статистике, в России (да и в других развитых в медицинском отношении странах) после «эпидемического сдвига» в структуре заболеваемости и смертности населения инфекционные заболевания перестали быть главной причиной большинства смертей, они продолжают нести огромную опасность.

- Каковы задачи, стоящие перед современной наукой об инфекционных болезнях?

Это уникальная наука, потому что ученые, которые ею занимаются, как и врачи-инфекционисты, должны не только разбираться в инфекционном процессе, знать особенности взаимодействия человека с патогенами, но и отлично понимать все другие разделы медицины. Ведь если, например, инфекция поразила сердце, — инфекционист должен быть не только инфекционистом, но и кардиологом, поразила мозг — он совмещает в себе роль инфекциониста и невролога. А в последнее время вообще любые проявления болезней стали списывать на «инфекции». Температура поднялась? Инфекция. Бессонница? Инфекция. Конечно, в организме все взаимосвязано, но делать из инфекционных причин этакую «сливную яму» неправильно. Начинаются инфекционные фобии, люди не выходят из дома, боятся приходить в больницы — такую панику можно даже увидеть в сезон гриппа, когда все поголовно надевают маски и сторонятся друг друга. Это ведь крайность.

На самом деле наука об инфекциях имеет дело с множеством проблем, не характерных для других направлений медицины. Специалистам далеко не всегда приходится сталкиваться с уже известными болезнями (они называются вновь возникающими или возвращающимися), чаще — с совершенно новыми. В то время как у любого другого раздела медицины обычно в поле зрения уже знакомые заболевания — когда и течение заболевания, и традиционные методы терапии для него известны. Эту специфику инфекционных болезней обусловливают три группы факторов. Во-первых, мы очень мало знаем об окружающей нас среде. Известно только, наверное, 5% всех возбудителей заболеваний человека, а ведь еще есть патогены, которые поражают животных, птиц… Или, например, мы до сих пор не умеем точно прогнозировать изменения климата, поэтому, не зная будущих погодных условий, предсказывать развитие инфекционных заболеваний тоже очень сложно.

Во-вторых, нам неизвестно, как будут вести себя микробы, живущие вокруг нас и уже известные нам. Например, только внутри организма человека наблюдается активная жизнедеятельность, как принято считать, около килограмма микробов, — каков именно будет их образ действий, если, например, организм ослаб? Это непонятно. В-третьих, социальные изменения тоже ведут к непредсказуемым последствиям. Меняются привычки людей — что это принесет? Например, с распространением наркомании растет число больных ВИЧ-инфекцией. Сексуальная революция подстегнула волну заболеваний, передающихся половым путем. Пришла мода на татуировки, пирсинг — появляется все больше случаев перекрестных заражений, в том числе вирусным гепатитом.

Отдельно стоит говорить о развитии внутрибольничных инфекций, когда лечебное учреждение становится не защитником от микробов, а их источником. Лихорадкой Эбола, например: уже заболело около 900 медработников, 550 из них погибли. В целом, чем больше человек вторгается в природу, чем больше он создает искусственных сред обитания, тем больше риски. Уже появились специфические инфекции космических кораблей, автомобилей, «болезнь легионеров» с тяжелейшей пневмонией вызывает бактерия Legionella, размножающаяся в бытовых кондиционерах, в джакузи. К тому же мы не только не знаем всех закономерностей возникновения и прогрессирования инфекций. Мы не знаем и тех, которые управляют спадами эпидемий. В природе все циклично, поэтому рано или поздно вспышки инфекционных заболеваний угасают. В советские времена это, конечно, объясняли достижениями партии и правительства, но на самом деле воздействовать на инфекцию, заставлять ее вести себя определенным образом, до сих пор не всегда удается. С той же лихорадкой Эбола ведь какая ситуация: впервые она зарегистрирована еще в 1970‑х годах, были единичные случаи, но с декабря 2013 года началась эпидемия. Почему это произошло? Строго говоря, это неизвестно. Вот и начинаются версии о шпионах, биологическом оружии…Это все конспирология, на деле мы действительно должны признать: наука об инфекциях не всегда может работать «планово», она имеет дело с множеством неопределенных закономерностей. В общем, мир вокруг нас действительно до сих пор не познан и полон опасностей, в этом смысле задача науки — дать человечеству возможность быть постоянно наготове, быстро реагировать.

- Но ведь все больше инфекций все же становятся управляемыми, созданы вакцины?

Да, но здесь тоже не все так просто. На разработку вакцины уходит не меньше года, надо учитывать, что за это время микроб может измениться и не «ждет» врачей. К тому же действие вакцины на организм конкретного человека всегда разное в зависимости от особенностей его иммунитета, уже перенесенных заболеваний. Я имею в виду, что в каждом случае всегда есть преимущества и риски иммунизации. Сегодня вакцинопрофилактика позволяет успешно бороться с такими инфекциями, как краснуха, корь, полиомиелит; да и гриппом стали болеть меньше и легче. И хотя на эффективность вакцинации влияют факторы как связанные с самой вакциной (не устарела ли она из‑за антигенного дрейфа, насколько релевантен «защитный уровень» антител и т.д.), так и с особенностями организма человека, — эпидемиологическая эффективность вакцин, конечно, признана и уже спасла многие миллионы жизней. Но у нас все еще очень мало противовирусных препаратов.

Хотя долгое время считалось, что человечество когда‑нибудь придумает универсальную «таблетку», против всех микробов. Когда стало ясно, что это вряд ли произойдет, фокус постепенно сместился на неинфекционные заболевания. Но при этом забывают, что, например, в статистику сердечно-сосудистых заболеваний, которые Всемирная организация здравоохранения называет основной причиной смертей во всем мире, инфекционные заболевания тоже вносят свой вклад. На фоне гриппа часто развиваются инфаркты и инсульты, перестройка организма увеличивает вероятность возможных осложнений атеросклероза. Русский биолог и селекционер Иван Владимирович Мичурин говорил: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача». То есть он утверждал, что рано или поздно мы «одолеем» природу. Но пока все‑таки это не удалось, вечная конкуренция — микроорганизмов и человечества — остается.

Сейчас фокус помощи инфекционному больному смещен в сторону терапии или диагностики или два этих направления развиваются примерно с одинаковой скоростью?

Пожалуй, они идут с равными темпами. Но я хочу подчеркнуть, что диагностика на этапе бурного развития биотехнологии развивается очень активно. Если раньше постановка диагноза, связанного с вирусной инфекцией, могла занимать и месяц, то теперь — благодаря технологиям мультитестов, чипам, молекулярной диагностике, — это часы. А чем быстрее определено заболевание, возбудитель, тем быстрее можно помочь самому пациенту и принять меры по предотвращению распространения заболевания. Другой вопрос, что, готовя инфекционистов, недостаточно учить их по книжкам. Можно знать картину заболевании в теории, но точность и скорость постановки диагноза приходит только, если ты сам видел больного. Поэтому, например, я ездил в Африку, чтобы увидеть зараженных вирусом Эболы, в регионы, где распространялись коронавирусы — ближневосточный респираторный синдром или тяжелый респираторный синдром. Очень важно, чтобы даже если в той или иной стране случаев вспышек инфекции нет, медицина и инфекционисты были готовы диагностировать новый возбудитель, который, может быть, пока вызвал заболевание только у одного больного где‑то на Суринаме. Это тоже особенность нашей работы.

Что еще тревожит инфекционистов и эпидемиологов? На поведение микробов и распространение инфекций влияет глобализация. Если раньше из одного конца страны в другой нужно было ехать недели и месяцы, то теперь, с авиаперелетами, мы за несколько часов перемещаемся между континентами. На растущую мобильность людей влияют и социальные факторы — увеличиваются потоки мигрантов, люди с большей легкостью меняют место жительства. Поэтому, когда происходят вспышки лихорадки Эбола в Западной Африке или когда в Саудовской Аравии появляется новый тип менингококка, который нельзя диагностировать старыми средствами, — любая страна должна быть готова не «пустить» инфекцию — создаются специальные контрольные пункты в аэропортах и т.д. Но крайне важен и глобальный подход к решению эпидемиологических проблем. ВОЗ пытается выработать общие правила. Но у каждой страны есть собственные интересы: одни не хотят делиться информацией об инфекциях и эпидемиях, потому что это вредит их имиджу, другие — наоборот, играют на этом, прося у мировой общественности и у ВОЗ деньги, которые идут не только на медикаменты, но и на соцподдержку.

Есть ли сейчас риски больших эпидемий? Если отбросить шум в СМИ, есть ли объективно основания для возможного возвращения страшных пандемий, которые, благодаря вакцинации, как считается, остались в прошлом?

Как я говорил вначале, прогнозировать эпидемии очень сложно, хотя сейчас в этом направлении ведется большая работа, в том числе методами математического и компьютерного моделирования. Одно можно сказать точно: войны всегда остаются предвестниками больших эпидемий. Когда за перемещениями инфекций при слабо контролируемых военных передвижениях никто не следит, когда люди живут теснее и в какие‑то моменты думают только о том, как найти еду и выжить, — конечно, эта ситуация несет риски. На Украине мы уже увидели вспышки полиомиелита, заболеваемость которым с конца 50‑х годов ХХ века, с массовой вакцинацией, системно падает.

- Каких заболеваний нужно опасаться больше всего?

Часто не тех, которые обсуждаются на страницах газет и на телевидении. Инфекции, оказавшиеся в центре сенсаций, часто фиксируются у нескольких человек или нескольких десятков человек, — и именно их опасность раздувается. Нас больше должны тревожить социально значимые заболевания. В первую очередь это, конечно, ВИЧ. Глава Федерального центра по борьбе с ВИЧ-инфекцией Вадим Покровский постоянно говорит о масштабе проблемы в России, о том, что уровень распространения ее уже достиг уровня национальной угрозы, но его никто не слушает. Системной борьбой с эпидемией ВИЧ не занимаются, а депутаты в ответ на предложения ввести, например, уроки сексуальной грамотности в школе, говорят о том, что это недопустимо, это разврат, нужно бороться за семейные ценности, и обвиняют Покровского как «агента против интересов нашего государства». Сложная ситуация и с заболеваниями, передающимися половым путем, — много говорят о технологиях ЭКО (экстракорпорального оплодотворения), но везде замалчивается, что бесплодие во многом связано с инфекционными заболеваниями, перенесенными партнерами и женского, и мужского пола. Конечно, это инфекции «скрытые», о них в обществе не принято говорить, но проблемы с ними очень серьезны. Похожее положение с сезонными инфекциями (например, за это лето только с укусами клещей обратилось больше 1 млн человек), с кишечными (ведь просто нет людей, которые бы периодически не страдали бы от диареи), той же ангиной или воспалением легких. Это действительно очень распространенные инфекции, у медицины есть понимание и средства для борьбы с ними, но они далеко не всегда реализуются на практике часто вследствие недостатка приоритетного финансирования, организационных и кадровых проблем.

- Как избежать таких перекосов?

Нужно слушать специалистов, а не руководствоваться домыслами. Когда в 2001 году весь мир содрогнулся от теракта в Нью-Йорке, в США в письмах распространялись споры сибирской язвы. Началась паника, и что сделало правительство США? Стали искать специалиста. Мне на дом принесли визу, и я, еще не зная тогда хорошо английского, выступал перед конгрессменами, — все меня внимательно слушали. В СССР и в России раньше тоже вызывали нас, инфекционистов, высокие люди, пытались вникнуть. Сейчас, увы, такого меньше, руководствуются не мнением ученых и врачей, а политикой и деньгами. Кто‑то не нравится — не позовут послушать, хоть этот человек и главный специалист в той или иной сфере. А ведь без таких мнений не выстроить планомерную стратегию по борьбе с инфекционными заболеваниями.

В 1981 году окончил химический факультет Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова, по специальности «химия» защитив дипломную работу «Поиск новых вариантов асимметрического восстановления C=C и C=O связей» (руководитель — доцент, к.х.н. В.М. Демьянович).

С 1981 по 1992 работал в Институте Элементоорганических Соединений им. А.Н. Несмеянова АН СССР (в настоящее время РАН). Основное направление исследований — изучение научных основ возникновения стереодивергенции при синтезе белковых и небелковых аминокислот в энантиомерно-обогащённой форме.

В 1989 году на специализированном совете в Институте Органической Химии им. Н.Д. Зелинского Академии наук СССР защитил диссертацию «асимметрическое образование связи С-С при синтезе аминокислот в комплексах Ni(II): стерический хиральный контроль и асимметрический межфазный катализ» на соискание ученой степени кандидата химических наук (научный руководитель — профессор, д.х.н. Ю.Н. Белоконь) по специальности 02.00.03 (органическая химия).

В 1990-1992 основал (и возглавил работы в этой области) новое направление — асимметрический межфазный катализ положительно заряженными комплексами переходных металлов с хиральными лигандами.

С 1992 — старший научный сотрудник, руководитель группы научно-исследовательской производственной компании «ВАМАП» (Россия), с 1994 — руководитель отдела цианоакрилатных адгезивов той же компании. В 1993-1995 — ведущий научный консультант "YALE" Holdings Company (Ireland). Основное направление исследований — химия производных 2-цианоакриловаой кислоты и их применение в микроэлектронике, медицине и для создания клеевых композиций.

С 1996 по 2009 руководил группой в лаборатории сначала гомолитических реакций элементоорганических соединений затем асимметрического катализа Института Элементоорганических Соединений им. А.Н. Несмеянова РАН (ИНЭОС РАН). Область научных интересов — создание новых хиральных металокомплексных и органокатализаторов для асимметрического образования связи С-С.

В апреле 2006 году на специализированном совете ИНЭОС им. А.Н. Несмеянова Российской Академии Наук защитил диссертацию «стереонаправленное формирование асимметрических центров в реакциях образования связи С-С при участии хиральных комплексов переходных металлов» на соискание ученой степени доктора химических наук по специальности 02.00.03 — органическая химия.

В октябре 2006 года назначен на должность ведущего научного сотрудника лаборатории асимметрического катализа ИНЭОС РАН.

В феврале 2009 года в результате конкурса на замещение вакантной должности назначен на должность заведующего лабораторией асимметрического катализа ИНЭОС РАН и в настоящее время работает в этой должности.

С 2011 года - заместитель директора ИНЭОС РАН по научной работе.

Под его руководством защищено две кандидатские диссертации.

Awards: С 1981 по 2009 В.И. Малеев пять раз награждался по результатам конкурса научных работ ИНЭОС РАН. Результаты работ представлялись на семи международных научных конференциях.

Публикации: более 50 статей, 11 патентов, 22 тезисов научных докладов.

Станет ли африканская эпидемия новой чумой века? Грозит ли нашей стране? Об этом и многом другом мы беседуем с академиком РАН, заместителем директора по научной работе Центрального научно-исследовательского института эпидемиологии Роспотребнадзора Виктором Малеевым.

Знакомый незнакомец

Татьяна Гурьянова, «АиФ. Здоровье»: -  Виктор Васильевич, вы были одним из первых российских специалистов, которому довелось отправиться в Гвинею, в эпицентр эпидемии. В чем заключалась ваша миссия?

Виктор Малеев: -  В том, чтобы выяснить, чем можно помочь гвинейцам. В 80-90‑е годы прошлого века у Советского Союза были очень хорошие, тесные связи с этой страной. В городе Кинди была создана советско-гвиней-ская лаборатория по исследованию вирусов. Сейчас она развалилась, оборудование устарело. И мы попытаемся возродить былые научные связи наших стран.

Кроме того, в Гвинее работает много граждан России. В частности, в компании «РУСАЛ», которая занимается добычей бокситов в Западной Африке. В Гвинее работают и сотрудники нашего посольства. Нужно было обеспечить их безопасность.

Насколько я знаю, вспышки этой болезни в Африке уже были неоднократно. Почему нынешняя наделала столько шума?

Да, вспышки этого вируса возникали и раньше: в Заире (сейчас Конго), затем в Уганде. Но через месяца 2-3 болезнь, обладающая большой поражающей силой, затихала так же внезапно, как и начиналась, а сам ее очаг ограничивался каким-то одним регионом и не распространялся дальше. Поэтому не успевали не то что создать вакцину, но даже как следует его изучить.

Фото: www.globallookpress.com

Правда, когда вирус только был выделен, им заинтересовались было американцы. Очевидно, в качестве биологического оружия. Но поняв, что воздушно-капельным путем он не передается, а только контактным, быстро потеряли к нему интерес: эра контактных войн закончилась.

Нынешний интерес к вирусу связан с тем, что на сей раз его вспышка тянется около 9 месяцев и охвачена ею не одна страна, а несколько: Гвинея, Либерия, Сьерра-Леоне, Нигерия. Есть подозрение, что вирус проник в Конго. И это вызывает тревогу у всей мировой общественности. Правда, информация об этой эпидемии сильно опережает ее экспертную, профессиональную оценку.

-  Что-то новое о вирусе удалось узнать?

Его природа до конца не ясна. Известно лишь, что вирус отличается повышенной вирулентностью: заразиться можно при попадании на кожу или слизистые рвотных масс, слюны, мочи, испражнений, спермы и, конечно, крови зараженных и даже при соприкосновении с их вещами. По американской классификации работа с этим вирусом относится к 4‑й степени биоопасности, по нашей - к первой. Работать с ним может только одно учреждение России - Новосибирский государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор», мобильная лаборатория которого вместе со специалистами сейчас размещена на территории Гвинеи.

Страхи преувеличены

-  Как, по-вашему, долго ли продлится африканская эпидемия?

Этого никто не знает. У инфекций - свои законы: они появляются и исчезают, и в точности предсказать развитие эпидемий мы пока не в состоянии. Мир микробов разгадан нами лишь на 1-2%. Остальное - загадка. Мы не можем предотвращать и, что самое главное, не можем предсказывать вспышки той или иной инфекции. Так же, как не можем предсказывать такие природные катаклизмы, как землетрясения, наводнения…

Одно могу с уверенностью сказать: эта эпидемия закончится. Бесконечной она не будет. Даже печально известная пандемия гриппа («испанка») длилась два с половиной года. Исключение составляет разве что юстинианова чума, свирепствовавшая в средневековой Европе в течение 50 лет.

-  Вернемся к лихорадке Эбола. Нашей стране она грозит?

В условиях глобального мира возможность единичного завоза этой инфекции, которую, к примеру, может привезти из Африки инфицированный российский турист-нелегал (а таких, увы, немало), на 100% исключить нельзя. Но эпидемии у нас возникнуть не может. Вирус Эбола - инфекция природно-очаговая. Ее возникновение и распространение возможно лишь в условиях ареала тропического леса.

К тому же наша система здравоохранения позволяет эффективно предотвратить механизм передачи вируса, изолировать больного. Так, как это удалось нашим эпидемиологам, когда в нынешнем году из поездки в Индию в Москву приехала женщина, инфицированная холерой. Мы ее тут же изолировали, а всем, кто с ней контактировал, провели профилактическую лекарственную терапию. И все обошлось.

Фото: www.globallookpress.com

Старые угрозы

-  Значит, африканская лихорадка - не самое большое зло?

Конечно! Бывало, что нам и брюшной тиф, и корь из других стран завозили. На любую инфекцию (ее появление, исчезновение, изменение клинической картины) сильно влияют социальные факторы: миграция, чрезвычайные ситуации, экология. Меняется человек - и меняется мир вокруг него.

Учитывая большой поток мигрантов в Россию (в том числе и с Украины), какова сейчас эпидемиологическая ситуация у нас в стране?

Она никогда не была простой. Но такая же ситуация не только у нас, но и в Америке, и во Франции, Австрии, Германии…

Кстати, украинских беженцев мы активно осматриваем, прививаем. Да и сами они проявляют активность, понимают необходимость профилактических мероприятий.

-  Каких инфекций нам надо опасаться?

Тех, которые у нас уже есть или всегда были: туберкулеза, вирусных гепатитов, ВИЧ-инфекции, инфекций, передаваемых половым путем. Свою лепту вносят всевозможные ОРВИ и кишечные инфекции (сальмонеллез, дизентерия, ротавирусная инфекция). Поверьте, подчас они гораздо страшнее, чем внезапно появляющиеся, вокруг которых возникает ненужный ажиотаж. И бороться с такими распространенными инфекционными болезнями очень сложно, потому что наше общество еще менее предсказуемо, чем природа.

К сожалению, в последнее время инфекционным болезням у нас в стране стали уделять меньше внимания, переключив внимание на болезни неинфекционные (инфаркты, инсульты) и мотивируя это тем, что многие инфекции мы благополучно победили. У меня и моих коллег это вызывает тревогу. Про систему защиты и профилактики инфекционных болезней забывать нельзя, потому что они в любой момент могут преподнести всем нам неожиданный «сюрприз». Достаточно вспомнить недавнюю пандемию гриппа АН1N1 или атипичной пневмонии (SARS).

Что противопоставить?

Кстати, об атипичной пневмонии. Вы были одним из первых, кто поехал в Китай ее изучать. И это не первый случай, когда вы зачастую на голом энтузиазме оказываетесь в гуще опасных эпидемий. Не страшно?

Я много лет был главным инфекционистом России. И просто не мог оставаться в стороне. Страшно, когда не знаешь, с чем имеешь дело. Но у меня многолетняя тренировка. Я видел лепру, трахому, возвратный тиф, работал на холере (по последней, кстати, и защитил диссертацию), чуме, лихорадке Ласса (ост-рое инфекционное заболевание из группы вирусных геморрагических лихорадок, похожее по течению на лихорадку Эбола. - Ред. ).

К тому же и средства индивидуальной защиты от инфекций сейчас стали более совершенными. Не только импортного, но и нашего, российского производства. Разработки в этой области идут постоянно. Ведь инфекции никуда не делись. Они были, есть и будут.

-  Мы, рядовые граждане, как-нибудь можем от них защититься?

Самая надежная защита - укреплять свой иммунитет, обратить внимание на свой образ жизни, соблюдать элементарные правила гигиены, вакцинироваться. Лучшего не дано.

Наша справка

Виктор Васильевич Малеев – один из ведущих российских специалистов в области вновь возникающих и возвращающихся инфекций, в том числе особо опасных: холеры, чумы, геморрагических лихорадок, критерии оценки течения которых и методики интенсивной терапии были разработаны именно им. Виктору Васильевичу принадлежит открытие закономерностей нарушения системы свертывания крови при многих инфекционных заболеваниях и разработка терапии патологии гемостаза. Им исследована эволюция инфекционных болезней в условиях техногенного влияния, воздействия природных и социальных факторов, разработаны клиническая и лабораторная диагностика инфекционных болезней. В разные годы он выезжал на эпидемии в различные регионы России и в страны Азии, Африки, Центральной и Южной Америки. За помощь в ликвидации эпидемии чумы в 1995 году в Индии Виктор Васильевич был награжден орденом Дружбы.

Лауреат Государственной премии РФ и премии Правительства РФ, академик РАМН, доктор медицинских наук, профессор

Родился 22 июля 1940 года в городе Мелитополе Запорожской области (Украина). Отец - Малеев Василий Григорьевич (1904-1942). Мать - Малеева Эмма Михайловна (1908-1985). Супруга - Малеева Вера Ивановна (1936 г. рожд.). Сын - Малеев Сергей Викторович (1967 г. рожд.).

По окончании Андижанского государственного медицинского института имени М.И. Калинина (1958-1964) Виктор Малеев обучается в аспирантуре Андижанского мединститута на кафедре инфекционных болезней (1964-1965). Первым местом его работы в качестве врача-педиатра стала Дугнинская участковая больница (поселок Дугна Калужской области, 1965-1966). В этот период в круг обязанностей Виктора Васильевича входила работа в поликлинике и стационаре с больными и здоровыми детьми, диспансеризация детей на селе, организация молочной кухни, суточные дежурства.
В 1966-1968 годах В.В. Малеев заведует Быковской врачебной амбулаторией (Подольский район Московской области), осуществляя организацию медицинской помощи на селе, руководство коллективом, обслуживание больных в амбулатории и на дому, проведение подворных обходов, диспансеризацию, санитарно-просветительскую деятельность.
С 1968 года по настоящее время трудовая деятельность Виктора Васильевича Малеева связана с Центральным научно-исследовательским институтом эпидемиологии Министерства здравоохранения РФ (до 1991 г. - Минздрава СССР). Здесь он последовательно прошел ступени младшего (1968-1976), затем старшего (1976-1978) научного сотрудника, заведующего лабораторией клинической физиологии и биохимии (1976-1979).
С 1979 года В.В. Малеев - заместитель директора ЦНИИ эпидемиологии Минздрава РФ по научной и клинической работе, заведующий отделом инфекционной патологии. Содержанием деятельности Виктора Васильевича на этом поприще является научно-исследовательская и лечебно-диагностическая работа в клинике инфекционных болезней, научно-организационная работа, выезды на эпидемии опасных инфекций в различные регионы России и в страны Азии, Африки, Центральной и Южной Америки. Он также руководит диссертационными работами, курирует Астраханский филиал Института.
В.В. Малеев осуществил разработку клинико-патогенетического направления инфекционной патологии. Он создал оригинальную клинико-патогенетическую классификацию обезвоживания при холере и других острых кишечных инфекциях. Автор полиионных инфузионных растворов “Хлосоль”, “Ацесоль”, “Дисоль”, “Квартасоль”, а также составов для оральной дегидратации “Регидрон” и “Цитроглюкосолан”. Виктором Васильевичем разработаны критерии оценки тяжести течения и методики интенсивной терапии наиболее распространенных инфекционных болезней, установлены клинические особенности вновь открытых и возвращающихся инфекционных болезней, в том числе особо опасных - холеры, чумы, геморрагических лихорадок, риккетсиозов, ТОРС “атипичная пневмония”, легионеллеза и др.
В.В. Малееву принадлежат открытие закономерностей нарушения системы свертывания крови при многих инфекционных заболеваниях и разработка терапии патологии гемостаза. Им исследована эволюция инфекционных болезней в условиях техногенного влияния, воздействия природных и социальных факторов. Разработаны клиническая и лабораторная диагностика, дифференциальная диагностика инфекционных болезней, концепция развития инфекционной службы на 2004-2008 годы.
В.В. Малеев - автор более 350 публикаций, в том числе 9 монографий. Важнейшие из них: “Холера” (1978), “Руководство по клинике, диагностике и лечению опасных инфекционных болезней” (1994), “Этиологическая диагностика и этиотропная терапия острых пневмоний” (1995), “Астраханская риккетсиозная лихорадка” (1999), “Листерии: роль в инфекционной патологии человека и лабораторная диагностика” (2002), “Крымская геморрагическая лихорадка” (2003), “Шигеллы и шигеллезы” (2003). Имеет 6 авторских свидетельств на новые методы диагностики и лечения.
В 1986 году, за разработку и практическое освоение комплекса лечебных мероприятий при холере и других острых кишечных инфекциях ему присуждена премия Правительства Российской Федерации, в 1997 году - Государственная премия РФ в области науки и техники за цикл работ по клинике.
В 2002 году В.В. Малеев избран действительным членом Российской академии медицинских наук. Он председатель Московского общества врачей-инфекционистов (1990-2001), с 2001 года - главный инфекционист Минздрава России, эксперт ВАК Министерства образования РФ (с 1999 г. по н/вр.), личный представитель председателя Правительства РФ в группе личных представителей премьер-министров государств Балтийского моря по борьбе с распространением инфекционных заболеваний (с 2001 г. по н/вр.).
Заместитель главного редактора журнала “Инфекционные болезни” (с 2004 г.); член редколлегии журналов “ЖМЭИ” (с 1993 г.) и “Эпидемиология и инфекционные болезни” (с 1996 г.).
В.В. Малеев награжден орденом Дружбы (1995 г., за помощь в ликвидации эпидемии чумы в Индии), медалями, другими знаками отличия, в том числе юбилейным знаком “Министерство иностранных дел Российской Федерации. 200 лет”.
Свободное время посвящает общению с природой, работе на даче, изучению иностранных языков, физическим упражнениям, решению шахматных задач.
Живет и работает в Москве.