Си Цзиньпин заявил, что Китай никому не позволит отколоть от себя ни одного участка своей территории. Эти слова относятся сразу к нескольким проблемным точкам, но сейчас воспринимаются как адресованные конкретно Индии: уже больше месяца в Гималаях продолжается противостояние военных двух стран. Какую позицию должна занять в этой ситуации Россия?

«Никто не должен думать, что мы проглотим горькую пилюлю нанесения ущерба нашему суверенитету, безопасности или интересам развития» – так сказал председатель КНР Си Цзиньпин в Пекине на церемонии в честь 90-летия Народно-освободительной армии Китая. Учитывая, что

С середины июня растет напряжение между китайскими и индийскими военными на плато Доклам,

это заявление в первую очередь касается индийских властей.

Индийско-китайские территориальные споры имеют долгую историю – но теперь, после вступления Индии в Шанхайскую организацию сотрудничества, они особенно беспокоят Россию.

Саммит ШОС, на котором Индия и Пакистан стали полноценными участниками российско-китайско-среднеазитской организации, состоялся 8–9 июня – а уже через неделю китайские военные инженеры начали строить автомобильную дорогу на плато Доклам. Эта территория на Гималайском высокогорье является спорной между Китаем и Бутаном – а учитывая, что маленькое горное королевство передоверило вопросы своей обороны Индии, между Китаем и Индией, граница с которой также проходит в нескольких километрах.

И когда китайцы 16 июня стали строить дорогу, то на спорной с Бутаном территории они разрушили блиндажи индийских военных (естественно, пустые) – в ответ через пару дней индийские солдаты поднялись на плато и блокировали строительство дороги.

Оружие не применялось – ограничились рукопашной борьбой. Дальше пошло по нарастающей: китайцы перекинули своих военных, индийцы – своих. И хотя непосредственно на плато противостоят друг другу примерно по 300 человек, в сами приграничные районы уже стянуты по несколько тысяч. К тому же китайская армия провела рядом еще и учения – и, естественно, обе стороны требуют друг от друга вывести войска со своей территории.

Причем у обоих есть свои резоны. Китай хочет построить дорогу по своей территории – понятно, что у нее будет чисто военное значение, но он в своем праве. Плато он считает своим, ссылаясь на договор 1890 года между княжеством Сикким (сейчас это индийский штат, а тогда оно находилось под британским протекторатом) и Тибетом – по которому Доклам относится к Тибету, то есть к Китаю. Бутанцы и индусы отказываются это признавать – тем более что и на границе Китая и Индии есть три больших спорных участка, также связанных с Тибетом.

Один находится восточнее Бутана – это индийский штат Аруначал-Прадеш, 3,5 тыс. кв. км которого Китай считает своими, но заняты они индусами. А на западе, где сходятся границы Индии, Пакистана и Китая, индийцы выдвигают претензии на Аксай-Чин, 43 тыс. кв. км. которого они даже включили в свой штат Джамму и Кашмир. Китай, естественно, не собирается уступать Аксай Чин – тем более что в 1962 году он уже отстоял его в ходе боевых действий.

Именно осенью 1962-го и состоялась индийско-китайская война – тогда индийцы обнаружили, что китайцы строят дорогу в Аксай-Чине, на территории, которую в Дели считали своей, и развернули боевые действия. Война была высокогорной, кровавой – но скоротечной. Тогда еще ни Китай, ни Индия не были ядерными державами, но сам факт войны между ними сильно напряг все мировое сообщество, включая нашу страну, которая всячески укрепляла тогда отношения с Дели и находилась в самом разгаре идеологической конфронтации с Пекином, завершившейся вскоре практически разрывом отношений.

В результате войны 1962 года отношения Китая и Индии надолго оказались испорченными – и стали восстанавливаться только спустя два десятилетия. Но территориальный вопрос так и не был решен. Более того – подозрительность индийцев к китайцам сохранилась и окрепла.

Еще с 50-х годов Пекин укреплял отношения с Пакистаном, историческим соперником Индии – созданным англичанами во время предоставления независимости своей колонии. В Дели очень ревностно смотрят на любые попытки Китая укрепить отношения со странами, которые расположены на стыке двух великих цивилизаций (Непал, Бирма, Таиланд). И уже тем более недовольны, когда Китай проникает в страны, которые Индия однозначно считает находящимися в своей орбите – Шри-Ланку или Мальдивы.

Но это происходит – Китай проводит все более активную внешнюю политику, его экономическая и торговая экспансия носит все более глобальный характер. В последние годы Пекин оформил свои амбиции в виде концепции «Один пояс, один путь», которую в Индии многие считают угрожающей индийским интересам. Хотя, конечно, Китай ни в коем случае не строит никаких антииндийских планов, не готовится ни к какому нападению на своего соседа – просто он настолько сильнее Индии и уверенней в своих силах, что, развиваясь и расширяя свое присутствие в мире, невольно пугает свою великую, но гораздо менее огранизованную и целеустремленную соседку.

Китай строит порт в Пакистане? Угроза Индии. Вкладывает деньги в Шри-Ланку, через которую будет проходить морская часть «Шелкового пути»? Угроза Индии. Строит дорогу на плато Доклам около индийской границы? Угроза Индии. Потому что китайцы хотят быть ближе к стратегически важному для Индии коридору Силигури, узкому «куриному горлышку», соединяющему основную часть страны с ее восточными провинциями.

Англия очень «грамотно» спроектировала территории независимой Индии и Пакистана – вторая страна была разделена на две части, западную и восточную. Индийско-пакистанская вражда вылилась в то, что в ходе войны двух стран восточная часть Пакистана, населенная хоть и мусульманами, но этнически другими, чем на западе, отделилась, став Республикой Бангладеш. Но перешеек между двумя частями Индии остался – и его ширина составляет от 20 до 40 километров.

Естественно, что китаефобы в Индии уверены, что в случае нападения на их страну Пекин первым делом пережет «шейку цыпленка» – и строительство дороги на находящемся недалеко плато Силигури лишь подтверждает коварные замыслы Китая.

В реальности от плато до «горлышка» более ста километров, да и представить себе войну двух ядерных держав проблематично. Китаю, как и Индии, очень важно подчеркнуть свой суверенитет над территориями, которые он считает своими – а плато Доклам к тому же является очень удобной высокогорной точкой в Гималаях. Сейчас Пекин смог занять часть его – точнее, подтвердить то, что и так было занято. Сдвинуть индийцев с той части территории, которую они и так занимали, китайцам не удалось – то есть обе стороны остались при своем.

Можно бесконечно спорить из-за заложенных англичанами «пограничных мин» – а все территориальные споры идут со времен английского владычества в Индии – или же попытаться выстроить нормальные отношения между двумя древенейшими мировыми цивилизациями. И в этом деле Россия может сыграть важную роль.

И в Пекине, и в Дели достаточно политиков, понимающих, что Китаю и Индии лучше быть партнерами, чем врагами, желающих если не решить, то смягчить спорные вопросы. Понятно, что ни о каких территориальных уступках или об обмене территориями сейчас и речи быть не может – но в силах обеих стран уйти от педалирования территориальных споров, зафиксировать статус-кво. И не поддаваться на провокации третьих сил – ведь понятно, что те же США очень заинтересованы в раздувании в Индии антикитайских настроений и так же, как раньше англичане, поддерживают в индийцах неприязнь к Китаю.

Но и Пекин, и Дели хотят, чтобы в Азии все решали сами азиаты – а этого не достичь без отказа от того, чтобы видеть в соседе врага. Две цивилизации объединяет общая многотысячелетняя история, а разделяют Гималаи – и нет никаких серьезных предпосылок и причин для их конфликта.

Россия хочет иметь стратегические отношения и с Китаем, и с Индией – а в перспективе

Создать треугольник Москва – Дели – Пекин, который определял бы погоду в Евразии и в мире.

Несмотря на амбициозность и сложность решения этой задачи, она не фантазийна. Три страны взаимодействуют в формате БРИКС, являясь его центром, а с этого года – еще и в ШОС. Причем прием в ШОС Индии был серьезным испытанием для России – ведь понятно, что от того, как будут выстроены отношения в российско-китайско-индийском треугольнике, зависит не только будущее этой организации, но и наши отношения с Индией.

У России нет китайской экономической мощи, которой боятся индийцы, но у нас есть опыт очень хороших отношений с обеими странами. Дели и Пекин доверяют Москве – и именно поэтому Россия может и должна играть на расширение геополитического сотрудничества Китая и Индии, на уменьшение противоречий и разрешение споров, на снижение взаимных претензий. У трех стран есть возможность выстроить устойчивую общую систему обеспечения безопасности в Азии – которая решит и афганскую, и другие проблемы континента. В сотрудничестве с Ираном и при подключении других исламских стран они смогут выдавить из Азии внешние военные силы и добиться того, чтобы ни США, ни Великобритания не могли и дальше играть на противоречиях в регионе.

Но начать нужно с решения споров между собой. Через месяц на саммите БРИКС в китайском Сямыне Владимир Путин будет говорить об этом с Си Цзиньпином и Нарендрой Моди.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Золотая мечта американской внешней политики — индийско-китайский конфликт, если не война — вроде как сбывается в виде войны нервов. В ней участвует несколько сотен солдат, место их противостояния в горах Гималаев найти на карте сложно, не хочется и не нужно. Это не война, солдаты просто стоят друг против друга уже почти 2 месяца и даже, говорят, прониклись взаимными симпатиями. Зато геополитических размышлений в СМИ сколько угодно, и главная ценность этой истории именно в том, что она подтолкнула множество людей к размышлениям о том, как изменился мир и куда он будет меняться дальше, и зачем в этом новом мире ссориться Индии и Китаю.

Проигрывают все

Вообще-то речь идет о споре на границе Китая и Бутана, но у последнего есть договор с Индией — о защите интересов этого маленького горного королевства. Так что для Дели речь идет не о священной родной земле, а о престиже в регионе Южной Азии, где Индия теоретически должна быть лидером.

Для Китая ситуация примерно такая же, а именно — как выйти из случайного по сути конфликта, не потеряв престижа одной из двух мировых сверхдержав.

Границу, о которой идет речь, никто не размечал до миллиметра, она находится на высоте 4 километров, 8 месяцев в году заморожена насмерть. На китайских картах она обозначена как китайская, в Бутане, оказывается, так не думают. Начинался скандал с попытки Китая построить там высокогорное шоссе в рамках своих программ создания инфраструктуры в Тибете. Кто-то ошибся парой километров.

Навстречу дорожным рабочим вышли индийские солдаты, за ними появились китайские, так с тех пор и стоят, наблюдая друг друга. Больше не происходит ничего.

Заметим, что вся проходящая высоко по Гималаям граница уже самой Индии и Китая такая же — оспаривается на множестве участков. Так что неважно, где произошел пограничный инцидент, важно, как его урегулировать. А это уже не война, а битва мыслителей от внешней политики.

Единственное, в чем сходятся все аналитики, это что обеим странам война друг с другом никоим образом не нужна , в некотором смысле они проиграют ее обе.

А именно, военное противостояние может закрыть торговый путь через Индийский океан и Малаккский пролив, через который Китай получает 80% импортируемой нефти. Но вот сухопутную войну Индия проиграет. Другое дело, что оккупация индийских (как и китайских) территорий — безумная идея.

Вдобавок Китай проиграет в своих планах создания ведущей через всю Евразию инфраструктуры " ". Индия и так к этим планам не присоединилась, потому что Китай строит очередную дорогу через пакистанские территории, которые Индия считает своими.

Однако Индия, недовольная этим фактом и ссорящаяся с Китаем, проигрывает таким образом целый регион — тот самый, ради престижа в котором она защищает Бутан. А именно, китайские планы нравятся не только не любящему Индию Пакистану, но Бангладеш, Шри Ланке и Непалу. То есть всей Южной Азии, кроме Индии.

Если случайная война на замороженных и слабо обитаемых высотах не нужна ее участникам, то тогда кому? В таких случаях всегда кивают на США. Но тут идут споры по всем азиатским и прочим СМИ. В основном между индийцами (вообще, бурление экспертной мысли по поводу буквально идиотской гималайской истории наблюдается именно с индийской стороны, китайцы более сдержанны).

Все равно будет мир

Военный эксперт: в США хотят "разжечь костер" между Индией и Китаем Американские СМИ называют военно-морские учения Индии, США и Японии в Бенгальском заливе "посланием Китаю". Военный эксперт Алексей Леонков в эфире радио Sputnik выразил мнение, что такая интерпретация – попытка столкнуть Индию и КНР "лбами" и внести разногласия в БРИКС.

Один автор (в данном случае исполненный подозрений китаец) напоминает, что Индия, США и Япония только что завершили учения флота в Бенгальском заливе; что в те же дни Америка одобрила продажу Индии транспортных самолетов на 365 миллионов долларов и боевых беспилотников на 2 миллиарда.

Другой (разочарованный индиец) объясняет читателям, что Вашингтон вообще никак не отреагировал на гималайский инцидент. И жалуется: ведь вся политика США в отношении Индии годами исходила из того, что у них есть общая озабоченность по поводу роста влияния Китая. Отмена западных санкций против Индии (да, были такие, провалились) произошла именно исходя из этой "общей озабоченности". И что теперь?

А теперь, констатирует индийский эксперт , администрация Дональда Трампа не имеет никакой политики в отношении Индии, только реагирует на возникающие ситуации. И, кстати, она уже полгода не может назначить посла США в Индии — невероятно.

Здесь мы добавим, что речь никогда не шла о какой-то полномасштабной войне двух соседей, а только о "балансировании" — о том, чтобы Китай не слишком задавался и знал, что всегда есть Америка.

И вот сегодня, пишет еще один индиец, его страна виновата в том, что рассердила Россию до того, что та вошла в партнерство с Китаем…

Вы уже понимаете, что с автором что-то не то, он слабо знаком с фактами, но этот политолог из провинциального университета довольно хорошо отражает смятение умов в образованном классе страны — там царит сплошное "что делать" и "кто виноват".

Итак, дружба премьера Индии Нарендры Моди с США отдалила его от самого надежного друга — России (да неужели?), Индия связалась не с теми друзьями — Японией и Сингапуром (они тоже сближаются с Китаем) и постоянно злит Китай, дружа против него с Вьетнамом. А результат — печальный.

Местами автор прав — раньше все было проще и понятнее. Неизменная политика тех же США, независимо от администраций, приучала мир к тому, что дипломатия — искусство маленьких шагов и жестов. Потому что понятно было, примерно на чьей стороне США как-то вмешаются в чужую войну. Люди отучились думать без оглядки на Америку. А сейчас любая случайность, типа непредвиденного конфликта на высоте в 4 километра, показывает, что все прежние схемы не чтобы рушатся — просто в них уже не всем и не очень верится. Каждый раз приходится начинать дипломатию с нуля, делая в процессе множество неприятных открытий.

Хотя бывают открытия и хорошие. Чем кончится нынешняя гималайская история, предсказать нетрудно. Миром, конечно. Вот Шаши Тарура, человека, который чуть не стал недавно Генеральным секретарем ООН (а сегодня он глава индийского парламентского комитета по международным делам). Вся статья — перечисление международных сюжетов, в которых интересы Индии и Китая совпадают и идет активное сотрудничество, не говоря о взаимной торговле в 70 миллиардов долларов ежегодно. Сейчас, кстати, проходят подготовительные заседания перед саммитом БРИКС, на них индийцы с китайцами разрабатывают общие планы и не ссорятся.

И ведь действительно — будет интересно, если эта высокогорная стычка создаст новую ситуацию в Азии, когда станет предельно ясно, что интересы Китая и Индии совпадают практически везде и во всем. По крайней мере конфликт показал, что никакого рационального основания для вражды двух соседей нет.

с середины июня растет напряжение между китайскими и индийскими военными на плато Доклам,

это заявление в первую очередь касается индийских властей.

Россия хочет иметь стратегические отношения и с Китаем, и с Индией – а в перспективе

создать треугольник Москва – Дели – Пекин, который определял бы погоду в Евразии и в мире.

15:13 — REGNUM

Иван Шилов © ИА REGNUM

Состоялись важные визиты председателя КНР Си Цзиньпина в Индию и Непал, которые требуют внимания потому, что серьезно влияют как на региональную безопасность в Южной Азии, так и на ситуацию в АТР в целом. Здесь следует вспомнить об исторических сложностях в китайско-индийских отношениях.

Обе страны отсчитывают новейшую историю с конца 40-х годов прошлого столетия, когда Индия получила независимость от Великобритании, а в Китае в результате кровопролитной гражданской войны победила социалистическая революция и образовалась КНР, 70-летие которой отмечалось буквально на днях, в начале октября. Важно, что при освобождении от внешней зависимости обе страны «в награду» от Запада получили раздел и противоречия с соседями. Колониальная Индия была разделена на собственно Индию и Пакистан, территория которого до 1971 года вместе с нынешней страной, которая носила название Западного Пакистана, включала еще и Восточный Пакистан, современную Бангладеш. Создание Бангладеш напрямую связано с последней крупной войной между Индией и Пакистаном в 1971 году, которая завершилась занятием индийскими войсками Дакки, столицы Восточного Пакистана. Между Дели и Исламабадом неоднократно происходили и другие вооруженные конфликты, первый — в октябре 1947 года, когда не определившийся с принадлежностью Кашмира правитель местного княжества Хари Сингх, столкнувшись с вторжением пакистанских «добровольцев», поспешил подписать акт о присоединении к Индии. По итогам разразившейся индийско-пакистанской войны, две трети спорной территории заняли индийские войска, и на ней был образован штат Джамму и Кашмир с особым статусом, прописанным в индийской конституции; оставшаяся треть досталась Пакистану, где была провозглашена провинция Азад Кашмир (Свободный Кашмир). Следует отметить, что раздел британской Индии (план лорда Маунтбеттона) англичанами осуществлялся по религиозным основаниям — между индуистами и мусульманами; однако в Кашмире в силу ряда факторов этот выбор был затруднен, и бывшие колонизаторы по сути оставили его местным правителям.

В Китае ситуация оказалась менее запутанной: вне материковой части страны, превратившейся в КНР, оказались только Тайвань, куда бежала клика свергнутого в ходе гражданской войны диктатора Чан Кайши, а также британский и португальский колониальные мегаполисы Гонконг и Макао. Последние ныне воссоединены с КНР в качестве Специальных автономных районов (САР) Сянган и Аомэнь. В 1950 году между Пекином и Дели были установлены дипломатические отношения, однако сохранились заложенные теми же британцами территориальные противоречия, теперь уже между Индией и Китаем, по всей линии их границы, включая находящиеся между ними Непал и Бутан, за влияние на которые стороны также серьезно конкурируют. И порой, как в 2017 году, эта конкуренция доходит до пограничного бряцания оружием, как случилось в ходе конфликта вокруг плато Доклам (китайское название Дунлан), расположенного на стыке границ Бутана, индийского штата Сикким и китайского Автономного района (АР) Тибет. Дело в том, что после поражения, понесенного Цинским Китаем от англичан и других западных колонизаторов в Опиумных войнах XIX столетия, британцы включили в свои индийские владения южную часть Тибета, проведя между ними так называемую «линию Мак-Магона». Это было оформлено Силмскими соглашениями (1913−1914 гг.) между колониальной Индийской империей, Тибетом и Китаем, которые китайцы не признали, оставив вопрос открытым, и вернулись к нему уже после получения Индией независимости и образования КНР. В 1962 году, в ходе военного конфликта между Китаем и Индией, китайские войска заняли территорию индийского штата Аруначал-прадеш в восточном секторе общей границы и относительно небольшую северо-восточную часть западного сектора: примерно 20% территории поделенного между Индией и Пакистаном Кашмира. Это район в бывшем тибетском княжестве Ладакх, который именуется Аксай-чин по названию расположенного там гигантского ледника. Из Аруначала китайские войска тогда ушли под давлением США и ООН в условиях нейтралитета, занятого в этой ситуации Советским Союзом; штат вернулся в состав Индии, и это является предметом территориальных претензий со стороны Китая. А вот Аксай-чин, хотя и оспаривается Индией, остался под контролем КНР, и позднее через его территорию было проложено стратегическое шоссе из Китая в Пакистан. Эта территория у Китая оспаривается уже Индией. В территориальных спорах между Дели и Пекином существует множество нюансов. В частности, так и не проведенный в Кашмире плебисцит, на чем настаивает Пакистан, и который Индия отвергает, подтвердив эту позицию недавними конституционными изменениями, которые упразднили особый статус Джамму и Кашмира. Это вызвало бурные протесты в Пакистане и спровоцировало рост военной напряженности и ряд сухопутных и воздушных инцидентов между индийскими и пакистанскими вооруженными силами.

Таким образом, в регионе существует комплекс проблем, в рамках которого застарелый индийско-пакистанский конфликт накладывается на индийско-китайские территориальные противоречия, в которые так или иначе втянуты зажатые между Индией и Китаем Непал и Бутан. При этом наблюдается определенная динамика интересов внешних по отношению к региону сил. «Горячая» фаза китайско-индийского конфликта пришлась на период охлаждения советско-китайских отношений, что тогда подтолкнуло развитие связей между СССР и Индией с одной стороны и между США и Пакистаном — с другой. Индийско-пакистанское противостояние превратилось в своеобразную проекцию советско-американского. Когда в 1980-е годы наша страна увязла в афганской войне, а Китай нашел точки соприкосновения с США, началось его сближение и с Пакистаном. Сегодня, по мере укрепления российско-китайского партнерства и обострения отношений Москвы и Пекина с Вашингтоном, с Индией начинают заигрывать уже США. Дело дошло и до военного планирования, в частности, до объединения театров военных действий Тихого и Индийского океанов, и в настоящее время Пентагоном разработана некая «Индо-Тихокеанская» стратегия, выходящая на перспективу создания с участием Индии, Японии и Австралии «восточного НАТО», целью которого видится сдерживание России и Китая. Со своей стороны, в Дели хорошо понимают, чем чреват расклад, при котором страна превращается в часть американской стратегии; как поступают США со своими сателлитами, в эти дни «до дна испивают» курды. Поэтому индийцы не спешат складывать все яйца в одну корзину и при поддержке Москвы и Пекина добились вхождения в ШОС, в состав которого Индию приняли одновременно с Пакистаном. Благодаря этому сложился эффективный механизм консультаций в рамках организации, учредительная хартия которой содержит показательный пункт об её ответственности за региональную безопасность. Благодаря этому, а также вхождению Москвы, Пекина и Дели в объединение БРИКС, сформировался новый трехсторонний консультационный формат. Впервые он был полноценно задействован на полях прошлогоднего саммита «Группы двадцати» в Буэнос-Айресе и получил продолжение в этом году в ходе саммитов ШОС в Бишкеке и той же «двадцатки» в Осаке.

Развитие получили и китайско-индийские отношения, в которых благодаря ШОС, БРИКС, российскому участию и действующим лидерам — председателю КНР Си Цзиньпину и премьер-министру Индии Нарендре Моди — наметился и двусторонний консультационный формат «неформальных встреч». В апреле прошлого года в китайском Ухане состоялась первая такая встреча, а сейчас, уже в индийском Ченнаи, прошла вторая, одним из результатов которой стало решение о следующем саммите 2020 года вновь на территории КНР. При этом сближение позиций происходит медленно и поэтапно: обе стороны, учитывая сохраняющуюся остроту пограничных вопросов и наличие в общественном мнении разных настроений, а также предрассудков, двигаются «галсами», смягчая резонанс от происходящих в их отношениях позитивных перемен консультациями с традиционными союзниками. Незадолго до встречи с Си Цзиньпином индийский премьер встретился с президентом США Дональдом Трампом; в ноябре в Индийском океане пройдут американо-индийские военно-морские маневры «Триумф тигра». Китайский лидер за несколько дней до переговоров с Н. Моди в третий раз за последний год, прошедший после смены власти в Пакистане, обсудил волнующие вопросы с премьер-министром этой страны Имраном Ханом.

О чем договорились в Ченнаи на фоне совместного посещения древнего храмового комплекса Махабалипурама, символизирующего многовековую мудрость, впитанную обоими лидерами? Главное: не затушевывая сохраняющихся двусторонних проблем, Си и Моди настойчиво ищут пути перевода их в русло перманентного обсуждения, исключив любые потенциально опасные обострения ситуации между двумя ядерными державами в регионе, полном противоречий, в которые вовлечена еще и третья такая держава — Пакистан. И имеются крупные международные интересы и мощное военно-морское присутствие США. Обсуждались как многосторонние форматы, связанные с готовящимся Соглашением о всестороннем региональном партнерстве (ВРЭП), так и сугубо двусторонние. По словам заместителя главы МИД КНР Ло Чжаохуэя, необходимо придать новый импульс развитию отношений Китая со странами Южной Азии в торгово-экономических вопросах. В чем суть этой «шарообразной» формулировки? В том, что удерживая Дели от расширения контактов с Вашингтоном, Пекин готов не только оказать определенное влияние на Исламабад, но и посодействовать Индии в выправлении торгового баланса с КНР, который в настоящее время сводится с существенным перекосом в китайскую пользу, оценивающимся цифрой в 60 млрд долларов в год. Для решения этих вопросов создана совместная рабочая группа. С индийской стороны ее возглавляет первый заместитель главы внешнеполитического ведомства Виджая Гокхале, а с китайской — «реформаторский» вице-премьер Ху Чуньхуа, вышедший в свое время из кадровой обоймы прежнего лидера КНР Ху Цзиньтао, а сейчас считающийся креатурой премьера Госсовета Ли Кэцяна. Лидерами двух стран примерно очерчен круг задач этой группы. Приоритетами считаются допуск на китайский рынок индийских лекарств, а также нуждающихся в расширении IT-компаний; со своей стороны и Китай в рамках рабочей группы будет продвигать в Индии технологии 5G, по поводу ограничения которых на Дели давит Вашингтон. Стратегический характер сотрудничества в сфере высоких технологий, тесно связанного с вопросами национальной безопасности, вызывает к жизни и процессы плавного урегулирования в спорном Кашмире. По сообщению агентства Reuters, китайский лидер выдвинул, а индийский согласился с предложением совместной обороны Кашмира, что безусловно задевает интересы Пакистана, но упомянутый визит в Пекин премьера Хана возможно и был посвящен как раз превентивному снятию соответствующих озабоченностей Исламабада. Обсуждаются и вопросы, связанные с совместным технологическим развитием двух стран, которые с практической точки зрения в современных условиях упаковываются в перенос из Китая в Индию ряда производств, учитывая существенно более дешевую индийскую рабочую силу. Дели это полностью устраивает и с инвестиционной точки зрения: Индия нуждается во внешних инвестициях, но не хочет выполнять связанные с ними политические условия, которые обычно выдвигает Запад.

Косвенным признаком успеха прошедшего неформального саммита можно назвать три фактора. Первый: демонстративное внимание обеих сторон к исторической и символической стороне вопроса, тесно связанной с общим азиатским региональным наследием, которое всячески подчеркивалось обоими лидерами. Моди, в частности, отметил более чем тысячелетние связи двух стран, их совместное мировое лидерство на протяжении большей части прошедших двух тысячелетий и возвращение этой тенденции в наши дни. Си Цзиньпин, в свою очередь, подчеркнул — и это второй фактор — важность региона Ченнаи-Махабалипурама и всего штата Тамилнад, где он расположен, в морской торговле с Китаем, обратив внимание на его роль как перевалочного пункта на древнем Великом Шелковом пути. Очень знаменательный аргумент, учитывая развертывание Китаем стратегии «Пояса и пути», в которой Индия пока не участвует и к которому до недавнего времени относилась с подозрением. Не исключено, что вскоре это отношение изменится. Третий фактор: завершив переговоры с Моди в Тамилнаде, Си Цзиньпин отбыл с государственным визитом в Непал. И сам этот факт, учитывая пограничное положение этой страны между Индией и Китаем и близость к ней очагов территориальных споров между ними, показывает, что в Дели не возражают против такого визита, а это явно указывает на смягчение напряженности. Причем, включая согласование всех деталей на этапе подготовки прошедшей встречи: в противном случае сама очередность визитов китайского лидера — Непал после Индии — могла рассматриваться в определенном смысле как вызов.

И последнее. Подобно тому, как в российско-китайских отношениях огромное значение приобрели личные контакты двух лидеров — Владимира Путина и Си Цзиньпина, доверие между которыми растопило немало льда, накопившегося в институциональных контактах, аналогичный тренд наблюдается и здесь. Авторитет Нарендры Моди, триумфально выигравшего со своей партией в прошлом году многоступенчатые и очень сложные парламентские выборы (Индия — парламентская республика), в стране настолько же непререкаем, как и авторитет Си Цзиньпина в Китае или Путина в России. На наших глазах в Азии начинает складываться площадка взаимодействия, которая не исчерпывается экономикой и гуманитарной сферой, а приобретает отчетливо видимый геополитический характер. И к тому же эта площадка надежно укоренена в международных институтах с участием России. Какой импульс эта тенденция получит в будущем? Это зависит от многих факторов и, в первую очередь, от дальнейшего российско-китайского сближения и интеграции со снятием противоречий по линии Китай — АСЕАН. Но уже сегодня очевидно, что первые шаги по этому пути, способному сформировать на юге Азии совершенно новую конфигурацию сил и интересов, где не останется места экспансионистским устремлениям США и коллективного Запада, уже сделаны.

На индийско-китайской границе неспокойно. Ядерные державы обвиняют друг друга в провокациях, что ни неделя - новые инциденты. Индия разворачивает на северных рубежах три корпуса, Китай подтягивает силы в Тибет. Поводом для всего этого послужила попытка китайских военных инженеров построить небольшую автомобильную дорогу через продуваемое всеми ветрами плато.

«Это наша территория, пожалуйста, покиньте ее немедленно. Это наша территория, пожалуйста, покиньте ее немедленно», - монотонно повторяет солдат в светлом камуфляже с нашивкой Индо-тибетской пограничной полиции паре десятков китайских солдат, стоящих на берегу высокогорного озера Бангонг-Цо. Обычно это работает, тем более что за патрульным виднеются его товарищи: бойцы-пограничники и солдаты, готовые вмешаться в случае инцидента.

Обычно - но не в этот раз. Вместо того чтобы уйти, китайцы нагибаются и подбирают камни. На индийских солдат сыплется каменный град. Они отвечают тем же, завязывается потасовка. В руках у пограничников мелькают стальные палки и дубинки. В конце концов офицерам удается кое-как восстановить порядок, заставив своих солдат прекратить бросаться камнями. Обе группы - и китайцы, и индийцы - разворачивают государственные флаги, скандируют «Это наша земля!» и потом уже расходятся, уводя своих пострадавших: несколько человек с индийской стороны и столько же с китайской.

Фото: Timothy Allen / ZUMAPRESS.com / Globallookpress.com

Рядовая стычка в высокогорном регионе Ладакх немедленно превратилась в тему номер один в индийских СМИ. Еще пару месяцев назад на эту новость никто не обратил бы внимания - но сейчас о ней слышно чуть не из каждого утюга. И неудивительно: камнеметание на берегу Бангонг-Цо - лишь один из эпизодов затянувшегося пограничного конфликта Индии и Китая, который вызывает все больше беспокойства и в Пекине, и в Нью-Дели.

На границе тучи ходят хмуро

Само озеро не имеет никакого стратегического значения: просто удивительно красивый горный водоем, название которого переводится как «Озеро высоких лугов». Вода в Бангонг-Цо соленая, пить ее нельзя, плавать на лодках по нему также строго запрещено - во избежание проблем: по озеру проходит Линия фактического контроля, разделяющая территорию Индии и Китая.

Граница у Индии и Китая длинная и разрывается лишь в двух местах - там, где Непал и Бутан. Изначально она была установлена в 1914 году, когда секретарь правительства Британской Индии по иностранным делам Генри Макмагон подписал с Тибетом Симлскую конвенцию.

После обретения Индией независимости и возвращения Тибета под власть Китая в отношениях между Пекином и Нью-Дели возникла коллизия: китайцы утверждали, что тибетские власти не имели права заключать договоренности в обход пекинского правительства, а индийцы считали Линию Макмагона вполне легитимной.

Изображение: Лента.ру

Закончилось все войной. В 1962 году в результате кратковременного, но кровавого конфликта индийская армия потерпела сокрушительное поражение. Китайцы заняли стратегически важный регион Аксай-Чин на западном участке границы, что позволило им связать дорогой два самых нестабильных региона - Тибет и Синьцзян. Новый рубеж получил название Линии фактического контроля. Сейчас это, по сути, граница между двумя государствами.

Проблема в том, что эта линия до сих пор не демаркирована. То есть мало того, что сам Аксай-Чин - спорная территория, так почти на протяжении всей Линии фактического контроля имеются отдельные спорные участки - как на берегу Бангонг-Цо.

Почему же обе стороны так отчаянно держатся за небольшой кусок берега? Почти все ключевые высоты вдоль границы находятся в руках китайцев, и каждый холмик имеет значение - особенно для индийцев, пытающихся сохранить хоть какой-то паритет.

Преподанный урок

Еще один проблемный участок границы лежит на востоке - он разделяет Китай и индийский штат Аруначал-Прадеш (в буквальном переводе «Земля залитых светом гор»). Китайцы считают, что эта территория была незаконно отторгнута у них британцами, и даже именуют Аруначал-Прадеш Южным Тибетом. В 1962 году, разгромив индийские силы, китайцы заняли большую часть штата, однако затем неожиданно отвели войска, вернув всех пленных. Как объявил председатель Мао, Народный Китай преподал Индии урок, который там запомнят надолго.

Унизительный разгром прочно засел в памяти индийских военных и политиков. Несколько лет назад, узнав, что Китай намерен проложить железную дорогу вдоль всей линии восточного участка границы, индийцы развернули бешеную активность, возводя все новые и новые железнодорожные и автомобильные мосты - с расчетом на то, чтобы они могли выдержать вес основных боевых танков. В отличие от Аксай-Чина, на рубеже Аруначал-Прадеша стороны находятся примерно в равном положении, и там, в случае начала войны, все зависит в основном от того, кто успеет первым развернуть силы и обеспечить их дальнейшее снабжение.

Единственный участок границы, который надлежащим образом демаркирован, признан и не вызывает никаких сомнений, - центральный, разделяющий территорию КНР и индийского штата Сикким. Индийские военные чувствуют себя здесь уверенно: все господствующие высоты и перевалы в их руках. И именно там, по иронии судьбы, начался нынешний пограничный конфликт, чуть было не переросший в вооруженное противостояние.

Маленькая дорога и большой конфликт

Продуваемое всеми ветрами высокогорное плато Долам на стыке трех границ - Индии, Китая и Бутана - настолько мало и его название так похоже на находящееся неподалеку плато Доклам - еще одну спорную территорию, что их часто путают, обозначая зону конфликта совсем в другом месте. Индийцы и бутанцы уверены, что Долам принадлежит Бутану; китайцы считают его своей территорией.

Несколько лет назад китайские военные строители совершили очередной трудовой подвиг, протянув через Гималаи автомобильную дорогу к перевалу Дока-Ла, который прочно оседлали индийские пограничники. Тогда индийцы закрыли на это глаза, но в начале июня, когда китайцы решили, что дорогу нужно продлить к югу, в сторону хребта Джимпхри, политики и военные в Нью-Дели возмутились.

Дело в том, что если китайцы выйдут к Джимпхри и займут господствующие высоты, то им останется всего ничего до узкого коридора Силигури, который в прессе и даже в научных работах лирично именуют «Цыплячьей шейкой» или «Куриным горлышком». Эта полоска индийской земли связывает северо-восточные штаты Индии, известные также как «Семь сестер», с основной территорией страны. Если начнется вооруженный конфликт, китайцам хватит нескольких часов, чтобы рассечь Индию надвое.

И дело не только в этом. Бутан - государство-клиент Индии, согласившееся в свое время поступиться независимостью во внешней политике в обмен на защиту, которую должен обеспечить великий южный сосед. Если окажется, что бутанцы рассчитывали на это зря, то Индии придется попрощаться с мечтами о региональном лидерстве и перспективами стать великой державой. Кто поверит стране, не сумевшей сдержать обещание и помочь ближайшему союзнику?

Поэтому через пару дней после того, как китайцы начали строить дорогу к Джимпхри, путь им преградили индийские военные. Произошла потасовка - по счастью, без оружия, пострадавшие с обеих сторон отделались легкими ссадинами. Китайцы строительство дороги прекратили - по крайней мере, временно - но крайне обиделись: в Пекине рассказали, что заранее известили через посольские каналы индийцев о предстоящих работах. В Нью-Дели объявили, что никаких предупреждений не получали, и обвинили китайских строителей в сносе двух индийских бункеров, стоявших на пути будущей трассы.

Фейковые новости и приступ миролюбия

Обстановка накалилась за считанные дни. СМИ с обеих сторон подогревали страсти: китайцы публиковали фотографии войны 1962 года, индийцы напоминали о конфликте пятью годами позже, когда китайцы, пытаясь взять перевалы, понесли большие потери и отошли. Стороны стянули к спорному участку войска численностью до бригады, а китайцы решили еще и провести показательные артиллерийские учения у самой границы.

И как раз в их разгар пакистанское новостное агентство Dunya News опубликовало следующую информацию: части Народно-освободительной армии Китая нанесли артиллерийский удар по индийскому погранпосту в Сиккиме, больше полутора сотен индийских солдат погибли. Сообщение сопровождалось фотографиями горящих грузовиков и одного убитого военнослужащего индийской армии.

В китайском и индийском сегментах интернета воцарилось потрясенное молчание, пакистанский - ликовал. Лишь через несколько часов, которые явно были потрачены на то, чтобы выяснить, что произошло, Пекин и Нью-Дели сообщили: информация - фейк, на фото - результат пакистанского обстрела одного из индийских погранпостов в Кашмире, где погибли два человека. После этого тон прессы с обеих сторон изменился как по волшебству: о войне больше ни слова. Мы не откажемся от своих притязаний, писали СМИ, но конфликт нужно разрешить мирным путем.

А через несколько дней в Пекин на встречу в рамках отправился советник индийского премьера по нацбезопасности Аджит Довал. На переговорах было решено: Индия и Китай отводят войска из зоны конфликта. Эту договоренность и Нью-Дели, и Пекин выполнили, но приступа миролюбия хватило ненадолго. Индия вскоре перебросила в Сикким части 33-го корпуса, приступила к развертыванию еще двух корпусов в Аруначал-Прадеше, а в китайских соцсетях замелькали фотографии техники, перебрасываемой в Тибет. Недавний инцидент с камнями и дубинками на озере Бангонг-Цо лишь подбросил дров в заново разгорающийся костер.

Война, которая не нужна никому

Тем не менее, невзирая на все грозные заявления и передвижения войск, большой войны сейчас не хотят ни в Нью-Дели, ни в Пекине. Слишком велик риск того, что кто-нибудь нажмет на красную кнопку.

Малый пограничный конфликт - также не вариант. Как бы он ни окончился, проиграют обе стороны. Поражение будет означать автоматический отказ от претензий на региональное лидерство, за которое борются Индия и Китай. Победа же вызовет всплеск подозрений и обвинений в экспансионистских планах и желании подчинить себе все страны региона. Учитывая, сколько денег и сил Пекин и Нью-Дели за последние десятилетия вложили в то, чтобы предстать перед мировым сообществом исключительно миролюбивыми странами, цена победы окажется слишком высока.

Но случайный выстрел на границе способен привести к эскалации конфликта вопреки желанию сторон. Специально для того, чтобы этого не произошло, индийские и китайские генералы и полковники вдоль линии границы встречаются теперь при любом намеке на возможный инцидент, решая вопросы на местном уровне. Так что, если не произойдет чего-то уж совсем непредвиденного, ядерной войны не ожидается.