Четырехтомник Конрада Геснера (Conrad Gessner), названный, как и полагалось ученым трудам своего времени, на латыни «Historia animalium» («История животных»), оказал огромное влияние на целые поколения зоологов всего мира. И тем досаднее, что этот швейцарский ученый, который родился в Цюрихе и проработал там всю жизнь врачом и университетским профессором, у себя на родине до сих пор мало кому известен. Именно поэтому к его 500-летнему юбилею город решил исправить ситуацию и помочь всем желающим вновь открыть для себя труды этого самого настоящего универсального гения, который вполне может занять место в ряду таких выдающихся персонажей, как Леонардо да Винчи.

Конрад рос в довольно бедной семье, и тем не менее, все его выдающиеся таланты были открыты довольно быстро. К числу тех, кто оказывал ему поддержку, принадлежит, кстати, и знаменитый цюрихский религиозный реформатор Ульрих Цвингли (Huldrych Zwingli). «Конрад Геснер — одна из важнейших личностей в истории швейцарской, да и мировой, науки, ведь именно его трудами были заложены основы, в частности, современных зоологии и библиографии. А еще он активно занимался ботаникой, физикой, химией, да и в целом он прекрасно ориентировался во всех основных отраслях тогдашнего научного знания», — подчеркнул в разговоре с порталом swissinfo.ch Алекс Рюбель (Alex Rübel), директор Цюрихского зоопарка.

Зоология как наука в 16 веке находилась еще в зачаточном состоянии. Тем не менее, именно тогда в ней происходили поистине сенсационные вещи, например, ученые сумели открыть для науки сразу несколько новых видов животных, обитавших в Южной Америке. В этой-то «прорывной» атмосфере Конрад Геснер и приступил к своей книге «Historia animalium», задумав «населить» ее всеми известными на тот момент представителями фауны. В итоге в книгу вошло более 1 тыс. видов животных, среди которых, правда, попадались и откровенно сказочные создания, что, впрочем, совершенно не умаляет значения этого труда, четыре тома которого выходили в период между 1551 и 1558 гг.

Рисунок индийского носорога (лат. Rhinoceros unicornis), сделанный К. Гесснером в 1560 году с гравюры Альбрехта Дюрера. Сам Гесснер ни разу в жизни не видел живого носорога.

Подход к созданию этой энциклопедии был у К. Геснера строго научным. Методологию своей работы он описывал следующим образом: «Исследователь (который берет на себя труд написать такого рода работу — прим. ред.) должен собрать все тексты и рисунки о (существующих на данный момент в мире) животных — как старинные, так и современные — и начать наблюдать, буквально разбирать (животных) на части, затем описывать их, делая при этом (как можно более точные) иллюстрации. После этого ученый должен систематизировать весь полученный массив данных и выстроить (информацию) в (удобном для употребления) порядке».

Внимательные посетители юбилейной геснеровской выставки, проходящей сейчас в Цюрихском зоопарке, обязательно заметят, что Конрад Геснер в своих описаниях нередко попадал в самую точку. Например, опираясь всего лишь на уже опубликованную научную литературу, он сумел очень точно описать, в частности, верблюдов и работу их пищеварительного аппарата. Единственная допущенная им ошибка состояла в предположении, что ноги верблюда ни в коей мере не приспособлены для долгого пути.

«Он вел переписку с учеными со всей Европы, вплоть до самой России, и все они охотно присылали ему научные образцы, описания и иллюстрации. Он сумел по-новому взглянуть и на информацию, дошедшую к нам в трудах Аристотеля и Плиния, дополнив и модернизировав данные, собранные этими великими античными учеными», — рассказывает А. Рюбель. Большое количество иллюстраций Конрад Геснер, который был еще и талантливым рисовальщиком, изготовил собственноручно.

К ним относятся, например, изображения таких «экзотических» животных, как слоны и носороги, а также совсем тогда недавно открытые броненосцы и морские свинки. Особенно точными получились у него рисунки морских свинок, не в последнюю очередь потому, что несколько свинок жили в его собственном домашнем мини-зоопарке. Свинки, подарок коллеги-врача из германского Аугсбурга, прибыв в Цюрих, стали здесь настоящей научной сенсацией.

Как уже указывалось, некоторые существа из геснеровской энциклопедии вполне способны немало удивить современного человека. Таков, например, единорог, упомянутый в его труде и который, кстати, встречает посетителей сразу на входе в Зоологический музей Цюрихского Университета. «Его „История“ учитывает животных, которые, по предположению К. Геснера, вполне могли действительно жить где-то на свете», — поясняет директор Музея Лукас Келлер (Lukas Keller).

«Оценить вероятность существования, например, единорога Геснеру было довольно трудно, но в итоге такое животное показалось ему реальным, ведь выглядело оно как лошадь, на голове у него был рог, а такие ведь животные и в самом деле существуют. Поэтому, по мысли К. Геснера, могла существовать и некая их гибридная форма, которую он и занес в свою энциклопедию». А вот в реальности такого существа, как «Seemönch» (дословно «озерный монах») Конрад Гесснер очень сильно сомневался, опять-таки опираясь на свой научный подход.

«Он подчеркивал, что науке еще не были известны случаи удачного скрещивания человека и рыбы. Тут-то как раз он был прав на все сто процентов, при этом, что интересно, доказав, что никаких „озерных монахов“, или „русалок“, в природе не существует, он все равно оставил это создание в энциклопедии, наверное, просто ради порядка и полноты книги, а может быть и в назидание», — говорит Л. Келлер. По его мнению, тогда такая энциклопедия играла ту же роль, какую уже в нашу эпоху играет поисковик Google, поскольку основная цель издания заключалась именно в том, чтобы любой, как бы мы сейчас сказали, пользователь, мог получить всю необходимую ему информацию «быстро, точно и эффективно».

Вплоть до 18 века было просто невозможно было издавать новые энциклопедии и другие систематизирующие научные труды, не учитывая достижений Конрада Геснера. Много сил вложил он и в проект создания столь же прекрасно иллюстрированной Ботанической энциклопедии. К сожалению, завершить этот труд ему было не суждено. Во время эпидемии чумы в 1565 году он работал врачом. Спасая своих пациентов, К. Геснер заразился и умер.

«Будучи завершенной, Ботаническая энциклопедия вполне могла бы превзойти даже его труд о животных», — считает Урс Лой (Urs Leu), глава Фонда редких печатных изданий и рукописей («Alte Drucke und Rara») Центральной библиотеки Цюриха. Именно здесь и хранится большая часть творческого и научного наследия К. Геснера, включая более 60-ти наименований изданных им книг. Недавно под редакцией Урса Лоя в свет вышла современная научная биография К. Геснера. Очень активно помогал Урс Лой и в подготовке масштабной экспозиции, организованной швейцарским Национальным историческим музеем (Schweizer Landesmuseum) по случаю 500-летнего юбилея швейцарского ученого.

«Изюминкой» этой выставки является ряд совсем недавно открытых ботанических рисунков Геснера, включая удивительное по точности и жизненности изображение цветка тюльпана. Представлена на ней и самая первая научная работа К Гесснера обобщающего характера «Bibliotheca Universalis» («Универсальная библиография»), которая является на сегодняшний день старейшим известным библиографическим справочником по рукописным и печатным работам на иврите, греческом и латинском языках. Книга была издана в 1545 году и имела громадный успех, с которого и пошла научная слава К. Геснера.

Жить Конраду Геснеру пришлось в очень бурное время эпохи Ренессанса, зарождения принципов гуманизма, а также изобретение книгопечатания. Он родился на завершающем этапе Средневековья, а умер уже на переходе Европы к Новому времени. «Удивительно, но этот швейцарский „Леонардо да Винчи“ за границей имел большую известность, чем у себя на родине», — говорит У. Лой, которому уже неоднократно доводилось выступать с докладами о Конраде Геснере в Англии, Германии и США. Почему так получилось?

Урс Лой считает, что немаловажную роль могло сыграть здесь то обстоятельство, что К. Геснер писал на латыни, а персональной биографической информации о нем было известно довольно мало. Из его писем становится понятно, что был К. Геснер человеком ровного и спокойного нрава и — как об этом нетрудно догадаться — настоящим трудоголиком. А еще заметно, что он всерьез верил в Бога. Остается надеяться, что благодаря выставке в Национальном музее в Цюрихе ученый-энциклопедист Конрад Геснер выйдет из тени и станет в прямом смысле пророком в своем отечестве.

Все юбилейные торжества

Выставка «Конрад Геснер, 1516-2016» пройдет с 17 марта по 19 июня 2016 г. в цюрихском Национальном музее (Landesmuseum Zürich). Экспозиция организована совместно с Центральной библиотекой (Zentralbibliothek) города Цюрих.

Выставка «Конрад Геснер, отец зоологии» («Conrad Gessner: Vater der Zoologie») пройдет в Цюрихском зоопарке с 17 марта по 23 октября 2016 г.

Выставка «Животные от А до Я — Книга животных Конрада Геснера, 1516-1565» пройдет в Зоологическом музее Университета Цюриха с 17 марта по 11 сентября 2016 г.

Выставка «Из тропиков в лабораторию ученого — геснерианское многообразие», пройдет в Ботаническом саду Университета Цюриха с 27 мая до 2 октября 2016 г.

Международный конгресс, посвященный Конраду Геснеру, организованный Институтом истории швейцарской реформации при Теологическом факультете Университета Цюриха (Institut für Schweizerische Reformationsgeschichte, Theologische Fakultät der Universität Zürich), пройдет 6-9 июня 2016 г.

В издательстве «NZZ Libro Verlag» под ред. Урса Лоя (Urs Leu) вышла новая научная биография К. Геснера под названием «Конрад Геснер, 1516-1565» («Conrad Gessner, 1516-1565»). Недавно о К. Гесснере был также снят документальный фильм.

Также можно посетить выставку о К. Геснере в цюрихском Национальном музее (Landesmuseum Zürich) с сопровождением на русском языке.

Перевод на русский и адаптация: Людмила Клот,

В 1545 г. Геснер публикует трактат о пользе молока , к которому прилагает письмо к другу, восхваляющее горы как кладовую природы. Десять лет спустя Геснер описал подъём на гору Пилатус . Это позволяет считать его одним из отцов альпинизма .

Геснеру принадлежит одна из первых попыток классификации растений (Enchiridion historiae plantarum , ): он разделил растительное царство , основываясь на признаках цветка и семени ; отделил класс , порядок , род и вид , наметив тем самым принципы бинарной номенклатуры .

Наиболее известен основополагающий труд Геснера по зоологии Historia animalium (начат в , последний 22 том вышел уже после смерти автора). Взгляды Геснера-зоолога повлияли на Рудольфа-Иакова Камерариуса , Карла Линнея , Жоржа Кювье .

В труде по сравнительному языкознанию Mithridates. De differentiis linguarum tum ueterum, tum quae hodie apud diuersas nationes in toto orbe terrarum usu sunt ( , 21 том) Геснер описал все 130 языков, известных Европе его времени. Этот подход был в дальнейшем развит Иоганном Кристофом Аделунгом . Труд Bibliotheca universalis sea catalogas omnium scriptorum locupletissimus in tribas linguis, Graeca, Latina et Hebraica etc. «Всеобщая библиотека» (1545-1555) заложил основы библиографии и имел большое значение для истории литературы .

Память

Портрет Геснера был помещён на банкноте в 50 швейцарских франков , имевшей хождение с 1978 по 2000 год.

Названы в честь Геснера

• Геснерия (Gesneria ) - типовой род семейства Геснериевые (Gesneriaceae Plum. )
• Валериана Геснера (Valeriana × gesneri Brügger )

Напишите отзыв о статье "Геснер, Конрад"

Примечания

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• М. Л. Сергеев. Конрад Гесснер (1516-1565) как библиограф // Acta linguistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. T. IV, 1. СПб.: Наука, 2008.С. 527-537.
• М. Л. Сергеев. Комментарий к рассмотрению галльских имен в «Митридате» (1555) Конрада Гесснера // Индоевропейское языкознание и классическая филология - XIV. Часть 2. СПб.: Наука, 2010. С. 292-304.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Геснер, Конрад

– C"est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n"avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n"ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu"est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n"etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.

От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.

После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.

План:

Введение

• 1 Биография
• 2 Избранные труды
  • 2.1 «Всеобщая библиотека» Конрада Геснера
• 3 Интересные факты
• 4 Память
  • 4.1 Названы в честь Геснера
  • 4.2 Прочее
Примечания

Введение

Ко́нрад Ге́снер , или Гесснер (нем. Conrad Gesner , а также Konrad Gessner, Konrad Geßner, Conrad Gessner, Conrad Geßner, Conrad von Gesner, Conradus Gesnerus ; 1516, Цюрих - 1565, там же) - швейцарский учёный-энциклопедист.

1. Биография

Сын скорняка; отец был убит во время Второй каппельской войны (1531). Конрад воспитывался дядей, привившим ему вкус к словесности и ботанике.

Друзья-протестанты, в первую очередь - Генрих Буллингер, помогли юноше учиться в Цюрихе, Базеле, Страсбурге, Бурже, Париже и Монпелье.

В 1537 был избран профессором греческого языка в Лозанне.

В 1541 получил степень доктора медицины.

В 1557 был назначен профессором натуральной философии в Цюрихе, где вместе с тем занимался медицинской практикой.

Геснер устроил ботанический сад и положил начало первому естественно-историческому музею.

Умер во время эпидемии чумы, леча заражённых.

Научные интересы Геснера были чрезвычайно широки, он работал в области филологии, фармакологии, медицины, минералогии, зоологии, ботаники, библиографии.

2. Избранные труды

Геснеру принадлежит одна из первых попыток классификации растений (Enchiridion historiae plantarum , 1541): он разделил растительное царство, основываясь на признаках цветка и семени; отделил класс, порядок, род и вид, наметив тем самым принципы бинарной номенклатуры.

Слава одного из отцов ботаники пришла к нему посмертно, когда в Нюрнберге было издано его сочинение Opera botanica (Vol. 1-2, 1754, 1759). Карл Линней считал величайшим открытием в ботанической науке выбор Геснером генеративных органов растений (цветка, плода и семени) как основы для их классификации. Именно этот принцип и был последовательно осуществлен в линнеевской систематике растений.

Фронтиспис книги Геснера De Historiae animalium: Liber II de quadrupedibus oviparis , 1554

Геснер - один из основоположников ботанической иллюстрации. Изучая растения, он делал тысячи набросков побегов, цветков и плодов. Благодаря постоянному упражнению руки и глаза, он достиг большой точности рисунка. Обнаруживая тонкие детали структуры органов, вглядываясь в оттенки красок, Геснер выявлял важные для диагностики видов признаки, тем самым развивая метод познания, совершенствуя не только качество научного рисунка, но и понятия органографии и систематики. Оригинальные рисунки Геснера менее условны, чем гравюры по дереву, иллюстрировавшие его естественно-научные труды .

Наиболее известен основополагающий труд Геснера по зоологии Historia animalium (начат в 1551, последний 22 том вышел уже после смерти автора). Взгляды Геснера-зоолога повлияли на Рудольфа-Иакова Камерариуса, Карла Линнея, Жоржа Кювье.

Иллюстрация к «Истории животных» Геснера. Гравюра на дереве, раскрашенная от руки, 1600.

Подход, представленный в его труде по сравнительному языкознанию Mithridates. De differentiis linguarum tum ueterum, tum quae hodie apud diuersas nationes in toto orbe terrarum usu sunt (1555, 21 том), был развит Иоганном Кристофом Аделунгом.

Борхес не раз обращался к трудам Геснера в своем фантастическом «Бестиарии», а также в фантазиях на темы универсальной грамматики и всемирного языка.

Труд Bibliotheca universalis sea catalogas omnium scriptorum locupletissimus in tribas linguis, Graeca, Latina et Hebraica etc. «Всеобщая библиотека» (1545-1555) заложил основы библиографии и имел большое значение для истории литературы.

2.1. «Всеобщая библиотека» Конрада Геснера

«Всеобщая библиотека» Конрада Геснера - слагается из следующих четырех частей: 1) Первая часть носит заглавие, совпадающее с названирм всего произведения в целом: «Всеобщая библиотека или полнейший каталог всех писаний на трех языках: латинском, греческом и еврейском, сохранившихся и не сохранившихся, старых и новейших вплоть до настоящего дня, ученых и не ученых, открытых для всех и таящихся в библиотеках. Новый труд, необходимый не только для устроения общественных и частных библиотек, но и крайне полезный для всех, радеющих о лучшем изучении любого искусства или науки.- Составлен Конрадом Геснером из Цюриха, доктором медицины. В Цюрихе, у типографа Христофора Фрошовера, в сентябре месяце 1545 года» 2) .«Двадцать одна книга Всеобщих разделений, Конрада Геснера из Цюриха, врача и профессора философии. К читателям. Этот том есть второй нашей Библиотеки, содержащий для всей философии и всех искусств и знаний Предметы и общие, а одновременно и частные разряды, напечатал Христофор Фрошовер, в 1548 году» 3) «Теологические разделения, последняя книга всеобщих Пандект Конрада Геснера... Прилагается алфавитный указатель к настоящей книге и предшествовавшим девятнадцати, который восполнит отсутствие ранее обещанного третьего тома. Напечатал в Цюрихе Христофор Фрошовер в 1549 году. 4) Четвёртой частью нужно считать: «Прибавление к Библиотеке Конрада Геснера... В Цюрихе, в типографии Христофора Фрошовера, в марте месяце 1555 года». На обороте титульного листа «Bibliotheca universalis» Геснер поместил короткое обращение к читателям, заканчивающееся двустишием: «Не для себя, а для общих занятий я это составил, Так ведь, пчелы, и вы не себе готовите мед» . Геснер вправе был предпослать своему труду это двустишие: -«Всеобщая библиотека» действительно была для ее современников и последующих поколений одновременно и орудием работы, и стимулом к ней. В следующей за обращением к читателю (посвятительном письме) имперскому советнику Леонарду Беку фон Бекенштейну Геснер прежде всего объясняет причины, побудившие его заняться составлением «Bibliotheca universalis». « Все в этой жизни может погибнуть. Погибла самая богатая библиотека древнего мира - Александрийская библиотека. От многих великих произведений античности до вас дошли только названия. Еще недавно погибла удивительная библиотека венгерского короля Матвея Корвина. Если погибнут те знания, которыми владеют Геснер и его совре¬менники, человечество упадет до уровня дикарей во вновь открытых странах. Эти соображения заставили Геснера закрепить на письме все сведения о литературе, которые ему удалось собрать.» Сперва Геснер, по его словам, хотел ограничиться только указанием старинных трудов, но затем он расширил свой план и решил учесть в «Библиотеке» древние и новые произведения, ученые и не ученые, печатные и рукописные, не исключая и варварских книг, написанных невежественными монахами: И в них можно найти полезное. Нашел же Вергилий золото в нечистотах Эвния, и говорил же Плиний, что каждая книга чем-нибудь да полезна. Правда, нельзя учитывать сплошь все. Еще царь Соломон жаловался на чрезмерное изобилие книг. Но задача браковки вредной литературы и ограничения мании ненужного писательства не входит в задачи Геснера: это дело королей и владетельных князей. Геснер дает читателю практические указания для пользования «Всеобщей библиотекой». Она расположена в алфавите личных имен авторов.

Далее Геснер указывает источники своей «Библиотеки» - библиотеки, которые он лично обследовал или каталоги которых он использовал. Это библиотеки: Ватиканская в Риме, монастыря Спасителя - в Болонье и несколько венецианских библиотек. Затем - некоторые сборники биографий и «каталоги писателей»: Шампье - по медицине, Фихарда - по праву и др.- Геснер полностью использовал труды Иеронима, Геннадия, Иоанна Триттенгемского, а, следовательно, и тех, которыми пользовался последний: Гонория, Сигеберта и др. Заимствования у Иоанна Триттенгемского он отметил на полях своей «Библиотеки» буквой «Т». Для каждого автора указываются его работы, причем для печатных произведений дается подробное их описание не только с приведением места и года издания, количества томов и т. д., но и с оценкой (весьма иногда суровой и, как правило, всегда компетентной) новейших изданий. Помимо того, для каждого автора сообщаются краткие, а иногда и сравнительно подробные биографические сведения. Итак, «Bibliotheca universalis» Конрада Геснера есть алфавитный указатель авторов и их сочинений на латинском, греческом и еврейском языках. Для каждого автора даются то краткие, то более подробные биографические сведения. Работы, имевшиеся в рукописях, отмечаются, как правило, только по названиям. В отношении печатных произведений дополнительно даются выдержки или подробные оглавления; для многотомных собраний сочинений указывается содержание каждого тома, для отдельных крупных произведений - названия «книг», на которые они распадаются, а иногда и глав отдельных книг. В большинстве случаев налицо важнейшие элементы библиографического описания: указания на место и год издания и на издательство. Когда речь идет о произведениях выдающихся авторов, которые переиздавались, дается оценка разных изданий с учетом исправности текста, комментариев и качества типографского оформления. Во всем, кроме того, что можно назвать типом библиографии, Геснер выступил как новатор. Прежде всего это касается тематики. Духовные писатели занимают в «Библиотеке» Геснера второстепенное место. Основная ее тематика светская. Крупным отличием «Библиотеки» от предшествовавших ей библиографических опытов является также то, что в случаях, когда речь идет о произведениях, имеющихся в печати, имя автора и заглавие произведения обычно сопровождаются, как уже было отмечено, прочими наиболее важными элементами описания: указаниями места, года издания, издательства. Конечно, не все эти элементы всегда налицо, и последовательность их не стандартизирована. Но важно то, что Геснер всюду проводит различие в описании печатных и рукописных произведений, которое отсутствует в более ранних библиографиях. Современники интересовались трудом Геснера еще до его опубликования. В ноябре 1544 г. князь Отто Генрих через разных посредников просил о высылке ему листов «Bibliotheca universalis» по мере их отпечатания, ибо это было ему необходимо для формирования собственной библиотеки. Фуггеры звали Геснера в Аугсбург, обещая ему почетную и выгодную должность. Карл V пожаловал ему герб. Но в глазах других, менее богатых современников, «Bibliotheca universalis» имела один существенный недостаток: огромный объем делал ее весьма дорогим изданием. Это учел малозастенчивый современник Конрада Геснера Конрад Вольфхарт, более известный под "эллинизированной фамилией Ликосфен. В 1551 г. в Базеле вышел «Перечень всех писателей, то есть древних и новейших... несколькими годами до того составленный Конрадом Геснером, ныне впервые на пользу ученой республики сокращенный и похвально добавленный по числу авторов Конрадом Ликосфеном». Эрудиты XVII и XVIII веков не могли не вспомнить о Геснеровском труде. В конце XVII - первой половине XVIII в. появляется не менее трех частичных дополнений и исправлений «Bibliotheca universalis». В XVIII веке два раза поднимался вопрос о новом издании труда Геснера.

3. Интересные факты

Хорхе Луис Борхес не раз обращался к трудам Геснера в своем фантастическом «Бестиарии», а также в фантазиях на темы универсальной грамматики и всемирного языка.

4. Память

4.1. Названы в честь Геснера

• Геснерия (Gesneria L. ) - типовой род семейства Геснериевые (Gesneriaceae Plum. )
• Валериана Геснера (Valeriana × gesneri Brügger )

4.2. Прочее

Банкнота в 50 франков с изображением Геснера

Портрет Геснера был помещён на банкноте в 50 швейцарских франков, имевшей хождение с 1978 по 2000 год.

Примечания

1. А. К. Сытин. Особенности русской ботанической иллюстрации первой половины XVIII века - herba.msu.ru/russian/journals/herba/icones/sytin2.html

скачать
Данный реферат составлен на основе статьи из русской Википедии . Синхронизация выполнена 11.07.11 01:21:25
Похожие рефераты:

Швейцария

Швейцарский врач, учёный и библиограф.

В 1541 году Конрад Геснер создал одну из первых классификаций растений - Enchiridion historiae plantarum.

В 1545-1555 годах Конрад Геснер создал первый универсальный библиографический труд: «Всеобщая библиотека», в котором содержатся описания 15 тысяч книг латинских, греческих, еврейских авторов.

«С веками усложнялась и совершенствовалась работа библиографов - людей, дающих ориентиры читателям, увеличивался поток библиографических пособий. В эпоху Возрождения гуманист и учёный Конрад Геснер создал знаменитую «Всеобщую библиотеку», труд, в котором учтено и описано около 15 тысяч изданий по всем отраслям науки трёх тысяч авторов. Этот труд по праву считается вершиной среди других библиографических работ того времени. На обороте титульного листа - обращение к читателям, которое заканчивается таким двустишием:

Не для себя, а для - общих занятий я это составил,

И уже тогда появилось меткое определение: «Библиография - ключ ко всем знаниям».

Глухов А.Г., От составителя, в Сб.: Библиография в моей жизни / Ред.-сост. А.Г. Глухов, М., «Книга», 1984 г., с. 6.

«В 1545 году в Базеле вышла в свет книга Конрада Геснера , которой он дал длинное название: «Всеобщая библиотека, или Полный каталог всех сочинений на трёх языках - латинском, греческом и еврейском, сохранившихся и несохранившихся, старых и новейших вплоть до настоящего дня, учёных и не учёных, открытых для всех и таящихся в библиотеках. Новый труд, необходимый не только для устроения общественных и частных библиотек, но и крайне полезный для всех, радеющих о лучшем изучении любого искусства или науки».

«Всеобщая библиотека» - достаточно редкое издание. В Москве с ним можно познакомиться в Научной библиотеке Московского государственного университета.

На обороте титульного листа помещено двустишие - своеобразный эпиграф к книге:

Не для себя, а для общих занятий я это составил
Так ведь, пчёлы, и вы не себе готовите мёд.

Открывает книгу посвящение видному чиновнику и меценату Леонарду Беку фон Бекенштейну. Здесь Геснер говорит о причинах, побудивших его заняться составлением «Всеобщей библиотеки». Всё в мире преходяще. Не защищены от губительного воздействия времени и крупнейшие книгохранилища.

Так погибла в своё время знаменитая Александрийская библиотека . И в недавние (с точки зрения Конрада Геснера ) времена гибли библиотеки, как, например, прекрасное собрание венгерского короля Матвея Корвина, в котором было много латинских, греческих и еврейских рукописей. Многие произведения великих писателей и ученых античности в XVI столетии были известны лишь по их названиям. Правда, с изобретением книгопечатания стало легче сохранять коллективную память человечества. Но издатели, по мнению Геснера, печатают много лишнего. А важные труды, достойные типографского станка, так и остаются в рукописях. Чтобы зафиксировать на бумаге всю известную тогда совокупность знаний и облегчить каждому доступ к нужным книгам, Геснер и предпринял свой нелёгкий труд.

Здесь, по сути дела, были сформулированы генеральные задачи библиографии, остающиеся таковыми и сегодня.

Шла речь во вступительном посвящении и об источниках работы. Геснер предпочитал знакомиться с книгами не по отсылкам в чужих работах, а самолично или, как говорят библиографы, de visu. Для этого он посетил крупнейшие библиотеки того времени - Ватиканскую в Риме, монастыря Спасителя в Болонье, собрание Медичи во Флоренции, познакомился с книгохранилищами столицы тогдашнего культурного мира - Венеции, и среди них с библиотекой «Марчиана». Побывал и в Парижской Королевской библиотеке. Использовал Геснер и списки литературы, которые можно было отыскать в трудах античных и средневековых писателей.

«Всеобщая библиотека» представляла собой перечень известных Конраду Геснеру древних и современных ему деятелей науки и литературы. Сведения о них были размещены в алфавите имен. Нужно, правда, иметь в виду, что Геснер брал за основу не фамилию, а имя своего героя. Так, например, статью о Николае Копернике во «Всеобщей библиотеке» нужно искать не на «К» (точнее - на «С» латинское), а на «Н».

Кого только мы не найдём в труде Конрада Геснера: Платона и Николая Кузанского, Гомера и Эразма Роттердамского, Еврипида и Филиппа Меланхтона, Петрарку и блаженного Иеронима...

О каждом авторе сообщены минимальные биографические сведения и приведён список его трудов. Печатным книгам посвящены достаточно подробные библиографические описания, в которых указано время и место издания, формат, количество томов и т. д.

Иногда библиографическая справка перерастает в небольшое исследование. Крупнейшему авторитету античности Аристотелю, труды которого были положены в основу средневекового университетского образования, в книге Геснера уделено 40 страниц.

Нередко Геснер приводит и выдержки из описанных во «Всеобщей библиотеке» сочинений. Говоря о рукописях, он дает их краткое описание и указывает, где они хранятся. Сделано это, как он говорит, для того, чтобы помочь издателям отыскать эти сочинения, если они надумают их опубликовать.

Несомненная ограниченность «Всеобщей библиотеки» в том, что в ней учтены произведения лишь на так называемых классических языках - латыни, греческом и еврейском. Мы не найдём здесь ни «Божественной комедии» Данте Алигьери , хотя статья о нём, конечно же, есть, ни «Декамерона» Джованни Боккаччо .

Если же Геснер всё же учитывает сочинения на национальных языках (как это сделано в статье о великом реформаторе Мартине Лютере), он переводит их названия на латынь. Правда, в 1561 году в предисловии к сочинению Иосифа Малера «О немецком языке» Геснер заявил о том, что хочет составить немецкую «Всеобщую библиотеку», в которую войдут сведения об авторах, писавших на этом языке. Но это обещание он выполнить не успел.

Объём проделанной Конрадом Геснером работы колоссален. Во «Всеобщей библиотеке» описаны более
12 тысяч книг , принадлежащих перу 3 тысяч авторов.

Продолжением «Всеобщей библиотеки» стал выпущенный в 1548 году в Цюрихе труд под названием «Двадцать одна книга Пандект, или Всеобщих разделений».

Прямо на титульном листе помещено разъяснение автора: «К читателям. Этот том есть второй нашей Библиотеки, содержащий для всей философии и всех искусств и знаний Предметы и общие, а одновременно и частные Разряды». «Двадцать одна книга Пандект» - это систематический указатель книг, описанных во «Всеобщей библиотеке». Самое интересное в этом труде - разработанная Конрадом Геснером классификационна схема. По словам известного книговеда Евгения Ивановича Шамурина (1889-1962), именно с этой схемы «по существу начинается история западноевропейской библиографической классификации».

Напомним читателю, что в крупных современных библиотеках хранятся миллионы книг. Чтобы отыскать ту, которая нужна, читателю, не знающему ни названия, ни имени автора, и необходим систематический указатель, в основе которого и лежит классификация человеческих знаний. За всю историю книжного дела таких классификаций предлагалось немало. Классификация Конрада Геснер а - одна из первых.

Всю систему человеческих знаний Геснер разделил на 21 класс. Подразделения эти он называл «книгами». Вот как именуются некоторые из них: «О грамматике», «О диалектике», «О риторике», «О поэтике», «Об арифметике», «О геометрии», «О музыке», «Об астрономии», «Об астрологии», «О прорицаниях, как допустимых, так и недопустимых, и о магии», «О географии», «О различных искусствах, механических и других, полезных для человеческой жизни»... В каждой «книге», в свою очередь, были выделены более дробные подразделения. Так, например, в разделе «О различных искусствах» были рубрики: «Об архитектуре», «О домах и их частях», «Об обработке серебра и золота», «О стёклах и зеркалах», «О корабельном деле», «О сельском хозяйстве» и многие, многие другие.

Для удобства читателей Геснер составил и алфавитный указатель рубрик классификационной схемы. Общее количество рубрик в его классификации - свыше 3 500 .

Надо сказать ещё об одной особенности «Двадцать одной книги Пандект». Каждую «книгу» Геснер сопроводил посвящением какому-либо издателю или типографу. А вслед за посвящением привёл список выпущенных этим типографом книг. Эти тексты следует считать началом ретроспективной издательской библиографии.

В 1545 году Христоф Фрошауер издал третью часть библиографического труда Конрада Геснера, которая называлась так: «Теологические разделения, последняя книга всеобщих Пандект». Четвёртая часть - «Прибавление к Библиотеке Конрада Геснера» - увидела свет в 1555 году. Библиография здесь была дополнена описаниями книг, изданных после 1545 года. Со всеми этими прибавлениями количество описанных Геснером книг достигло 15 тысяч.

Библиографический труд Конрада Геснера активно использовался потомками на протяжении многих десятилетий. Его дополняли, сокращали, перерабатывали, компилировали, но - увы! - ни разу не додумались просто переиздать.

Умер Конрад Геснер 13 декабря 1565 года, заразившись чумой от одного из своих пациентов. Его друг рассказывал, что, будучи тяжело больным, учёный не хотел ложиться в постель и работал до последнего дня».

Немировский Е.Л., Большая книга о книге, М., «Время», 2010 г., с. 314-317.

Новости

С 25 августа 2019 года начинается VIII-й сезон воскресных online-лекций И.Л. Викентьева
в 19:59 (мск) о творчестве, креативе и новым разработкам по ТРИЗ. По многочисленным просьбам иногородних Читателей портала сайт, с осени-2014 еженедельно идёт Internet-трансляция бесплатных лекций И.Л. Викентьева о Т ворческих личностях / коллективах и современных методиках креатива. Параметры online-лекций:

1) В основе лекций - крупнейшая в Европе база данных по технологиям творчества, содержащая уже более 58 000 материалов;

2) Данная база данных собиралась в течение 40 лет и легла в основу портала сайт;

3) Для пополнения базы данных портала сайт, И.Л. Викентьев ежедневно прорабатывает 5-7 кг (килограммов) научных книг;

4) Примерно 30-40% времени online-лекций будут составлять ответы на вопросы, заданные Слушателями при регистрации;

5) Материал лекций НЕ содержит каких-либо мистических и/или религиозных подходов, попыток что-то продать Слушателям и т.п. ерунды.

6) С частью видеозаписей online-лекций можно ознакомиться на .